Есть женщины, созданные для любви, и есть женщины, созданные для интриг. Уильям Теккерей
…А ночью кошка замерзла у двери,
А утром кто-то взял и перерезал весь свет…
А утром кто-то взял и перерезал весь свет…
От кутюр или самый обычный день Гина
Бумажный самолетик любовно сложенный из исписанного мелким прыгающим почерком листа спланировал к двери кабинета. И тонкие пальцы тянутся за следующим отчетом. Ноги в белоснежных таби уютно устроились на столе между письменными принадлежностями и стопками отчетов и бумаг, что необходимо было срочно разобрать капитану третьего отряда.
Бумажный самолетик любовно сложенный из исписанного мелким прыгающим почерком листа спланировал к двери кабинета. И тонкие пальцы тянутся за следующим отчетом. Ноги в белоснежных таби уютно устроились на столе между письменными принадлежностями и стопками отчетов и бумаг, что необходимо было срочно разобрать капитану третьего отряда. Из открытого окна доносились привычные звуки: «Ить-ни-ить-ни… сан-си…». Отряд отрабатывал иппон, дальше будет нихон и так далее. Привычно изо дня в день, время теряет здесь свой смысл, сливаясь в бесконечную череду тренировок, стычек с хллоу и снова тренировок. Ну в его жизнь для разнообразия входили еще и отчеты. Новый самолетик улетел в окно. Солнце, зависнув в зените золотистым бельмом на безоблачном небе, парило, вгоняя в сон. Тихий стук и тенью в кабинет проскользнул Изуру. Капитан хандрит, а значит, внимательный лейтенант не будет тревожить начальство. Лишь внушительная стопка отчетов смениться на столе пачкой чистых листов, а под руку подвинут глиняную чашку горячого чая. Провожая взглядом полуприкрытых глаз уплывающие со стола неотложные дела, Ичимару, откинув голову на спинку стула, медленно раскачивался на задних ножках несчастного стула. Аккуратный, тихий Кира уже склонился над своим столом углубившись в работу. Су-у-чно! И новый самолетик летит в фукутайчо. Тот смиренно откладывает упавший ему на стол самолетик в сторону. Еще один пролетает мимо, а вот третий попадает прицельно в макушку.
- Гомен-на… - медовое протяжное извинение сопровождает полет четвертого самолетика.
- Все в порядке, тайчо. – печальная виноватая улыбка в ответ, словно это он, Кира сейчас обстреливает капитана бумажными самолетиками. Иногда это забавляло, иногда раздражало. Но Кира безропотно принимает все, иногда это просто скучно. А Изуру, пряча вздох и сочувственный тревожный взгляд под челкой, уже вернулся к работе. Золотой мальчик знает, что сейчас не стоит раздражать капитана словами. Иногда Гин искренне удивляется, как Изуру хватает терпеть резкие смены настроения капитана, как до сих пор, даже привыкнув к лисе за столом капитана, блондин так вздрагивает, искренне пугаясь, и вновь прощает парой весьма жестокие и провокационные шутки тайчо. Можно встать и тихо застыть за спиной фукутайчо, заглядывая через плечо в бумаги. И не будет протестов, он будет терпеть, теплое дыхание тайчо в свой затылок, лишь пальцы чуть сильнее сдавят кисть, да неожиданно в ровный красивый почерк будут вкрадываться ошибки, да румянец выступит на бледных щеках. Но эта игра уже приелась и Ичимару скучно. И по кабинету летит еще один самолетик. Вальяжная ленивая хандра того и глади смениться тоскливой злобой. И в Готее станет весело, хотя скорее нервно. Ядовитые комплименты и замечания с двойным дном заставят скрипеть чьи-то зубы на собраниях капитанов. А улыбка и так никогда не пользующаяся популярностью станет еще острее. И грудь сдавила тоска, оседая на губах горькой полынью. Чай остыл, чай кажется отравой. И чашка жалобно звякнув разлетается осколками на полу в зеленоватой луже разлившегося чая. Кира вздрогнув отрывается от бумаг тупо пялясь то на осколки, то на пустой стул. Капитан ушел, гонимый холодной тоской. Ветер разбивается об улыбку, путаясь в тонких серебристых волосах. Еще пара шагов и Готей останется позади, но он не успевает исчезнуть. У самых стен его перехватывает запыхавшийся посыльный из пятого отряда.
- Ичимару-тайчо, вам пакет от капитана Айзена-сама! – вытянувшись под злым прищуром синигами проклинает судьбу, протягивая папку, переданную ему капитаном с вкрадчивой просьбой передать лично в руки. Гин забирает папку.
- И вам здрасти. – кривой оскал все еще похож на улыбку. – Ай-ай… как не вежливо… Айзен-тайчо весь в заботах об благополучии отряда, видимо совсем запамятовал объяснить элементарные правила приличия своим подчиненным. Я то еще переживу как ни будь, а вот Кучики тайчо вам наряд вне очереди выпишет в назидание.
- Прошу прощения капитан Ичимару-сан. – и рядовой краснее начитает запоздалое приветствие. Ичимару тошно от его лепетания.
- Ну что вы, конечно, какая мелочь. – лилейно тянет Гин, борясь с искушением просто прирезать незадачливого синигами, которому не повезло попасться на ему на глаза с поручением. – Небольшое дисциплинарное взыскание и все довольны, да? Дисциплина она та-а-к важна в Готее, правда?
- Да, конечно,… так точно. – бледнее на глазах чеканит слова рядовой. Ичимару лениво вертит в руках папку, запечатанную демонической печатью, которая с легкостью могла бы убить любого, кто по глупости рискнул бы заглянуть в папку. Вот это новость, с каких это пор Айзен присылает такие документы с простым рядовым. Это куда интереснее чем испуганный рядовой.
- Ну что ж досвиданьеце. Свободен. – Ичимару отмахивается от синигами, ласково ухмыляясь тому на прощанье. – И подумайте над своим поведением на досуге, что бы не ставить своего капитана в неловкое положение.
Гину даже, кажется, что он различил вздох облегчения, когда рядовой, распрощавшись по всем правилам этикета, исчезает. Гин же продолжает свой путь. Его ждет речная прохлада на зеленом холме близь кромки леса.
Тихое нелюдимое местечко дышит умиротворенностью под стрекот цикад и журчание реки. Печать легко растворяется от прикосновения рейацу Ичимару, значит эту папку мог открыть только он. А внутри его ждет подборка странных рисунков. Это еще что за шутка?! Перебирая рисунки, Гин удивленно рассматривает стройные фигурки довольно стильной одежде в разных ракурсах. Ага а вот и письмо с пояснениями.
«Дорогой Гин, прости, что вынужден потревожить тебя. Но как ты понимаешь больше мне не кому доверить это ответвленное задание. Как ты знаешь главное у любого диктатора – это его армия. А у армии должна быть форма, достаточно уникальная и практичная, позволяющая отличать бойцов по отрядам и рангам.» - Нехорошее чувство скептично кривит брови в возмущенные дуги. «Я тут набросал эскизы, но вот воплощать их в жизнь придется тебе. Я на тебя рассчитываю. С уважением, Айзен Соуске. PS: Как ты понимаешь Гин, в целях конспирации это письмо необходимо после прочтения уничтожить. Так что будь добр его съесть.» Пару секунд Ичимару еще вчитывается в каллиграфический мягкий почерк своего бывшего капитана, пытаясь осознать все же что от него требуется.
- Форму значит надо сшить тайчо. – еще пара секунд уходит, на что бы успокоится, а не разметать в гневе дурацкие эскизы. Злое шипение все же срывается губ. – И что я вам ее на коленке шить буду, что ли по ночам?
И папка все же летит в сторону. Откинувшись на траву, Ичимару щурится на блики солнца, что прорываются сквозь зелень деревьев. Еще пару минут в голове вертятся весьма лесные эпитеты в адрес Соуске весьма не цензурного содержания. А затем улыбка застывает приобретая самый свой хитрющий вид. И Ичимару резко встает, дожидаясь пока идея окончательно оформится. Как там та-а-йчо уничтожить письмо. И тонкая бумага сгорает на ладони в легком пламени демонического огня. Эскизы же аккуратно складываются обратно в папку, под аккомпанемент довольного насвистывания. На своем рабочем месте Ичимару так и не появился в этот день больше. Зато почти вся ночь ушла на тщательную доработку предложенного Айзенном варианта будущей формы. Утром довольный собой Ичимару уже стоял перед казармами девятого отряда. Наблюдая за маячившим в открытом окне оранжевым шарфом и белым хаори. Шумпо и вот уже он удобно устроился на подоконнике кабинета кьюбанта тайчто.
- Приветик. Тойсен-сан, я прошу вашей аудиенции. – улыбаясь мурлычет санбантай тайчо разглядывая сосредоточеное лицо Канаме. Вежливый Хисаги, бросив недовольный взгляд на капитана, удаляется восвояси под ласковое «Бай-бай».
- Здравствуйте. Что привело вас ко мне, Ичимару-сан. – плохо скрываемое недовольство в голосе Тоусена, словно музыка для Ичимару.
- Нэ… можно и по ласковее. – смеется Гин небрежно бросая на стол Тоусена папку с доработанными эскизами. – Наш Ками решил форму пошить. Это эскизы. – наблюдая за слепцом Гин наслаждается предвкушением шутки. – Он просил меня передать вам Тоусен-сан, что бы вы позаботились об этом. У вас такие возможности для этого весь состав женской федерации Готея и редакция газеты. Вы ведь так популярны Тоусен-сан.
- Вы шутите? – удивленно возмущенный возглас Тоусена стоит бессонной ночи.
- Нет. – паясничия Ичимару смешно машет руками. – Скажите им что это к костюмы к какому ни будь празднику. Ведь это так правильно будет если синигами будут помогать нам в приближении светлого будущего своими руками. И потом тайчо велел.
Канаме хмурится, но пододвигает папку ближе. И уже было что то собирается возразить, но Гин просто отмахнувшись машет рукой спрыгивая во двор с подоконника. Настроение снова искрится весельем и альбинос в прекрасном настроении насвистывая и улыбаясь встречным синигами спешит в свой отряд.
Пройдет немного времени и Эспада станет счастливой обладательницей костюмов от кутюр в исполнении женской федерации синигами, ведь те тоже подошли к процессу творчески в свою очередь так же доработав костюмы для карнавала в честь дня рождения любимого Ямамото Генрюсая Шигекуни.
Я придумал как нам быть, чтоб в разлуке нам не выть -
Лучше ты, моя подруга, приезжай ко мне дружить.
Ты ко мне стрелой лети, но, любимая, учти -
Наша местная шпанюга может встретить на пути.
«Местные» Сектор газа
Лучше ты, моя подруга, приезжай ко мне дружить.
Ты ко мне стрелой лети, но, любимая, учти -
Наша местная шпанюга может встретить на пути.
«Местные» Сектор газа
Люппи или не будите Гина.
Яркое веселое солнышко бесстыдно заглядывало в покои, нагло щекоча щеку. Легкий стон и Гин попытался зарыться лицом в подушку, прячась от надоедливых лучей. Подушка спасать не желала, и пришлось шарить рукой в поисках одеяла, что лениво сползло на поясницу, подставляя все тому же неизменному светилу бледную спину. Рядом завозились выбираясь из постели.
Яркое веселое солнышко бесстыдно заглядывало в покои, нагло щекоча щеку. Легкий стон и Гин попытался зарыться лицом в подушку, прячась от надоедливых лучей. Подушка спасать не желала, и пришлось шарить рукой в поисках одеяла, что лениво сползло на поясницу, подставляя все тому же неизменному светилу бледную спину. Рядом завозились выбираясь из постели. И вскоре, под едва уловимое шлеп-шлеп, раздался легкий шорох одежды. Нэ… что бы он еще хоть раз… неее. Любить так королеву, да? Вот тока королева в постели может оказаться звездой. И будет эта блондинистая звезда лежать, раскинув руки, ноги в позе «ябите меня, ябите»... А это уже не так круто, как кажется на первый взгляд. Сонная нега затопляла сознание обещая сладкие объятия сна. Но вот засада, как только ты соберешься провалятся в постели пол дня, обязательно кто ни будь да обломает весь кайф. И вот тревожные вспышки рейацу самым подлым образом всколыхнули сонную тишину личных покоев Ичимару. Гин недовольно перевернулся на другой бок, натягивая на голову одеяло. Не помогло. Кто-то решил устроить у него под окнами побоище и судя по всему участники только входили во вкус. Чужая рейацу напоминала Гину звон комара над ухом. И укуса то не заметишь, а все равно не уснешь. Не спасла и идея поменять местами голову с подушкой. Еще пару минут Гин обреченно вертелся в постели, лелея надежду, что выкидыши Айзеновского рукоприкладства разберутся друг с другом по быстренькому. Надежды не оправдались. Народ не желал угомоняться ни в какую. Причем походу наоборот тока распалялся. Помимо, вспышек рейацу, теперь еще и доносилась звонкая ругань. Судя по воплям, во дворе кого-то вдохновенно лупили. Ичимару обреченно оторвался от многострадальной подушки, и рывком сел. Тяжко вздохнув и замотавшись в простыню, побрел к окну. И в самом деле по двору носилась небольшая шобла арранкар с гиканьем и улюлюканьем гоняя черноволосого паренька. Гин едва смог подавить в себе первый порыв запустить в толпу дерущихся подушкой. Ксо! Тоусена на вас нет! Но проучить заигравшихся арранкарчиков все же следовало, хотя бы ради того что бы отбить охоту у местных шуметь под окнами первого помощника Властелина Небес. Но вот являться под взоры подчиненного состава в одной простыне явно ход хоть и оригинальный, но по соображениям субординации недопустимой, Канаме потом всю плешь проест своими нравоучениями. В итоге пришлось потратить время на сначала поиски формы, а потом на облачение. В который раз, беря в руки ажурное недоразумение лазурного цвета, Гин скривился. Шутка с формой удалась на все сто. Соуске оценил. Презентовав на память Ичимару этот поясок. Пока Гин одевался, на улице стало по тише, что наводило на нехорошие подозрения, что паренька уже убили, еще чуть–чуть и учить уму разуму будет не кого. Что было крайне обидно, стоило поторопиться.
Но нет, он успел как раз вовремя. Пяток арранкар загнали невысоко круглолицего мальчишку в угол. Их гогот неприятно резанул слух, заставляя, Гина неожиданно вспомнить Руконгайское прошлое и как не раз его самого пытались когда-то очень давно загнать в угол. Мальчишка щерился на обидчиков, отвечая градом оскорблений на угрозы. Гин остановился за спинами нападавших, привычно спрятав худые руки в широкие белоснежные рукава, и приглушив рейацу, и стал наблюдать за развитием ситуации. У патцана явно был талант к злословию, некоторые эпитеты, произнесенные звонким шипящим голоском, заставили улыбку насмешливо растянутся в удивлении. Но вот перевес сил был явно не в пользу мелкого. Терпение явное последнее, чем были наделены большинство арранкарчиков. И вот уже все пятеро бросились на мальчишку одновременно, осыпая того градом ударов. Мальчишка сжался в комок, прикрывая голову руками. Нэ… А где же его зампакто? Яре-яре, не уж то потерял или отобрали?
- Приветик. – ласковое и неожиданное приветствие действует на арранкар не хуже бакудо. Медленно, словно их и в самом деле настигло сдерживающее заклинание, нападавшие обернулись. – Играем, да? - ответ тишина. Нэ… не уж то говорить разучились. Добрая улыбка застывает, напоминая теперь маску арлекина. - Так по какому поводу шум - гам?
- Этот… новенький. - не ловко переминаясь с ноги на ногу, отступает в сторону один из пятерых, открывая взору Ичимару, свернувшегося калачиком, мальченку. – Он сам виноват, за языком не следит. Вот…
- Что правда глаза колит? - вскидывается тут же мальчишка, кровь из рассеченной брови медленно заливает смазливое личико, губы и нос тоже уже разбиты. Да, досталось ему по самое не балуйся, пожалуй, если бы не вмешательство Гина то патца забили б до смерти.
- А ну цыц! – замахивается кулаком в ответ один из арранкар, паренек тут же вжимает голову в плечи, но фиалковые глаза все равно блестят зло и непокорно. И тут же вновь вспыхивает очередная ссора. Ичимару улыбаясь наблюдает за перепалкой, надо же да у паренька талант наживать неприятности. И вот голоса вновь набирают обороты, арранкары, кажется, даже забывают перед кем стоят. Больш-А-я ошибка. Высвобожденная на мгновение рейацу бывшего капитана в мгновение ока обрушивается на арранкар, выворачивая кости и вышибая воздух из легких, попавших под удар хллоу. М-да, я не Тоусен вам морали читать и не Айзен что бы забавляться вашими выходками. Я спать хочу, ребятки.
- Что такое, ребятки? Чего притихли то? – присаживаясь на корточки рядом с распластанными на земле пятью смутьянами, Ичимару сочувственно зацокал языком. – Больно, да? Нехорошо, ребятки, вон там видите… - Гин указывает на окно. – находятся мои покои. Я там сплю. Сон для здоровья полезен, нэ… Понимаете. Сон - это сложноорганизованное функциональное состояние мозга, во время которого отмечаются выраженные физиологические изменения практически во всех отделах головного и спинного мозга, моторной сфере, активности вегетативной нервной системы, отмечаются интенсивные психические процессы. Сон — жизненно необходимое периодически наступающее состояние, дающей после себя ощущение бодрости и отдыха. А тут шум гам. Не хорошо, да. – рука ласково треплет ближайшего из арранкар по голове. Тонкие пальцы путаются в жестких волосах в фальшивой ласке. – Вот честно, ребятки, шли бы вы играть в другое место. – и вот вихры уже стиснуты в кулак вздергивая голову незадачливого арранкара вверх приближая к улыбающемуся лицу. – Вакаримас ка.
- Хай. – тяжелое звучное преодолевающие боль «да» ласкает слух.
- О! какие мы понятливые. – радостная улыбка и Ичимару отпускает свою жертву подымаясь. – Ну тогда свободны. – Гин еще минуту смотрит вслед спешно удаляющимся арранкарам улыбаясь своим мыслям и искренне надеясь, что надолго отбил охоту у местной шпаны гудеть у него под окнами.
- Господин Ичимару… - осторожный голосок несмело окликает экс капитана третьего отряда. Оказывается, загнанный звереныш не удрал, и теперь глазенки горят странной смесью любопытства и восхищения. – Простите, а что такое вегетативная нервная система?
- Гым… - вот уж не ожидал, Гин удивленно смотрит на паренька с девчачьей мордашкой. По-хорошему тот сейчас должен был валяться у него в ногах, благодаря за спасение, ан нет. – Тебя как зовут то?
- Люппи, Ичимару –сан.
- Вегетативная нервная система , Люппи, это часть нервной системы, регулирующая деятельность органов кровообращения, дыхания, пищеварения, выделения, размножения, а также обмен веществ и тем самым функциональное состояние всех тканей организма позвоночных животных и человека. – наблюдая за пареньком добродушно поясняет Гин, и зевнув отворачивается. – Ну бывай, Люппи, не кашляй. – помахав рукой Гин чинно уходит в шумпо. И наконец падает на кровать довольно прижимаясь щекой к мягкой подушке в своих покоях. А мальчишка еще долго будет сидеть под окном спальни бывшего синигами, размазывая по лицу кровавые сопли из разбитого носа, задумчиво, стирая длинным рукавом пыль с оброненного обидчиками зампакто, время от времени задерживая взгляд на заветном окошке.
@музыка: хоккей Динамо Х МВД
@настроение: сонное
Нэ… как легко рассекается кожа по неосторожности, или с каким упоением сталь вгрызается в чужую плоть, но стоит лишь положить свои пальцы на лезвие, и ты начинаешь бороться со своим инстинктом. Своя кожа кажется прочной, и даже легкий неслучайный порез нанести тяжело и вроде надавливаешь, и рука скользит по лезвию, а крови нет. Но движения осторожны и легки на проверку, ведь ты, как ни кто другой, знаешь, как жадна эта сталь до чужой крови, и как ласкова под рукой хозяина. А чужая боль не твоя, но нет лучше средства для объяснения. И вот подушечки пальцев, словно перебирая струны, пробегаются по тонкой грани. Старая маска смотрит куда-то в даль. Туда где белоснежные барханы в черно-белом мире уплывают за горизонт. А перед глазами стоят совсем другие картины. От чашки, что рядом стоит на подоконнике возле колена, по комнате плывет легкий жасминовый аромат. От него становится дурно до тошноты. И вот вслед за улыбкой несчастная чашка летит куда-то вниз. Бах! Ай! Ну вот, не стоит ходить под окнами Ичимару-сама, мало ли что оттуда может вылететь. Тихий смех и греет щеку лишь холод стены, а улыбка вновь вернулась, и кажется, ее исчезновение лишь игра воображения. Но стены давят – душно. И хочется расцарапать горло лишь бы дать доступ к воздуху легким. Странное время – которое гонит из угла в угол, словно дикий зверь, меряя шагами пол. Странное время – когда опасный оскал не желает исчезать с губ, даже сталкиваясь с понимающей улыбкой Властелина Небес. Странное время – когда третий отряд замирал, превращаясь в тени из страха попасться на глаза хандрящему капитану. Теперь их сменили арранкары, а время осталось. Странное время - когда чье либо даже молчаливое присутствие скрепит, словно песок, на зубах. И шутки становятся злее, превращаясь в открытые оскорбления, заставляя отшатываться от оскалившегося в непонятной злобе зверя даже самых выдержанных. Айзен знает об этом и терпеливо ждет, когда это время пройдет и Гин сам придет искать его общества. Соуске терпелив и знает, что каждый имеет право на свой ад. С Рангику было тяжелее, она отпускала, но все равно обижалась, хуже того иногда она пыталась узнать причину. Изуру не понимал, но принимал, пытаясь окружить в это время своего тайчо тишиной и заботой, за что получал львиную долю насмешек, но не отступал, лишь печально пряча взгляд, в очередной раз занося в кабинет свежий чай. И от его заботы становилось не выносимо, настолько что хотелось просто придушить чертового блондина лишь бы избавится от его молчаливого сочувствия. Чашка улетела, но запах остался и от него мутит, заставляя сорваться в шунпо, уходя куда-то туда за горизонт. Куда все равно, лишь бы вырваться из этого запаха, из этих стен, что кажется с каждым мгновением сжимались вокруг него, давя свей глухой тишиной. А под ногами черно-белый мир – словно шахматная доска. Гребанная шахматная доска, и грудь жжет единственное желание, одним махом смести все фигуры с нее, разметать и разорвать ровный ход чужой партии. Хандра, черная меланхолия – змеей сжимающая грудь, не дает вздохнуть полной грудью, ей нет причины, ей нет объяснения. Есть только злость и ярость что выплескивается по любому поводу. 
мир принадлежит Вам помните… Каждый Ваш жест, каждое слово это достояние истории! Не ковыряйтесь в носу и других разнообразных отверстия вашего тела, пора подросткового взросления и соответственно изучение дырочек складочек и бугорочков давно миновала, не сплевывайте на пол, не сжигайте дома – это вульгарно и мелочно. Особенно хочется выделить эту любовь начинающих ивелов к поджогу. Ну дорогие мои, ну вы только подумайте, как это мелко выглядит сожженная Вами деревня в масштабах вселенной. Это не Ваш уровень! А вот сжечь целое королевство - это уже демонстрация силы и могущества… НО… Давайте немного подумаем, напряжем извилины. Они есть у вас - ведь вы ивел. Живой ивел! И так если Вы всех убьете - то кем Вы будете править? Если разорите все города - то с кого брать налоги? Кто будет ужасаться и восхвалять Вас и Ваше могущество? Вы где ни будь видели короля у которого нет подданных?! Вот-вот! По этому прежде чем что ни будь сжечь или кого ни будь убить, подумайте какие дивиденды вам принесет это действие. И если у вас не будет хотя бы одного положительного ответа, кроме «это так весело», не стоит тратить на это Ваше время и силы. У Вас есть куда более важные задачи. 
Они ВСЕ расходный материал, но с партией придется делится и они постоянно суют свой нос в чужие дела, а последователи лишь безропотные исполнители Вашей воли. Чем партия лучше последователей? Тем что за последователями нужен глаз да глаз они все время норовят что ни будь перепутать или не доделать, а уследить за всеми в одиночку дьявольски сложно, и потом их нужно кормить, иначе они передохнут в самый неподходящий момент. Партия может иметь раздельное питание, впрочем, в этом есть свои плюсы и минусы. Плюсы Вы не платите за чужую еду, минусы никто не платит за Вашу. К тому же в начале вашей карьеры, когда мир еще не в курсе Вашего господства над ним, последователей у вас не будет! А будет партия. 
Потому что в неустанной борьбе с Ним вы будете оттачивать свой ум и навыки в плетение интриг. Не даром говорят «Понять – значит победить!». И вам придется понять Его, научится предугадывать его действия, и делать свои атаки стремительными и непредсказуемыми. Поэтому нельзя выбирать себе слабых или глупых врагов, у них учится не чему, а значит победа над ними не принесет вам того бесценного опыта, как над могущественным врагом. Теперь вы поняли, почему Ваш Враг должен быть высокого уровня или на крайний случай равный Вам по силе. Это первое! 
одетая по европейской моде, с невозможно длинными ногтями цвета охры. Женщина вновь потянулась к пачке и досадливо наморщилась. Сигаретная пачка оказалась пустой, и была тут же смята, а затем и вовсе исчезла где-то под ногами, зло стукнувшись об спинку переднего кресла. Вышколенный водитель вел машину, не реагируя на пассажирку, что, закусив ноготь, пустым непроницаемо черным взглядом следила за проносящимся за стеклом пейзажем. Перед ее глазами стоял мальчик лет пяти, в бескозырке с синими ленточками и матросском костюмчике. Мальчик, смеясь, протягивал ярко красные маки и весело щурил такие же антрацитовые как у матери глаза, что в минуты волнения с легкостью меняли свой цвет. И тонкая изящная ладошка с длинными ногтями, не выдержав, упала на глаза, закрывая лицо. Прячась от так беззаботно смеющегося малыша.
Его профессиональное становление проходило в недрах конских заводов, скаковых конюшен и в спортивных манежах. Он начал работать конюшенным мальчиком и закончил – тренером высочайшего класса. Известность пришла к Д.Филлису в Париже, где он поступил в цирк и начал выезжать лошадей, здесь он работал более 10 лет и составил себе репутацию крупнейшего методиста-новатора кавалерийского дела и недосягаемого по технике и артистизму школьного наездника. К началу 1890-х годов разработанные им принципы верховой езды, сложившиеся уже в зрелую систему, которая противопоставлялась системе Боше. Филлис появился в Петербурге в 1897 году и работал в цирке Чинизелли. Его мастерство обратило на себя внимание и несколько офицеров Кавалергардского ее величества полка взяли у знаменитого тренера тридцать уроков верховой езды. Результаты оказались блестящими. После этого августейший генерал-инспектор кавалерии поручил Филлису собственных верховых лошадей, невероятно сильных и в прямом смысле необузданных. Через пару месяцев щуплый старичок и их обучил «хорошим манерам», после чего они по команде стали останавливаться на полном скаку и беспрекословно слушаться наездников. Дж.Филлис был приглашен старшим учителем верховой езды в Офицерскую кавалерийскую школу. Кроме этого он работал в верховом отделе придворной конюшни и Пажеском корпусе. Наконец, Дж.Филлис был привлечен в комиссию по выработке наставления для выездки кавалерийской лошади в армии. Здесь он сформулировал свои принципы применительно к практике воинских частей и оказал громадную практическую помощь русской армии. Результатом его деятельности стало то, что в русской кавалерии повывелись «плохие» и необъезженные лошади. 
между лошадью и наездником или тренером. Хорошо показаны поведенческие особенности животных, важные для их дрессировки. Дж.Филлис разъясняет все понятия, владеть которыми нужно при выездке, описывает методы работы с лошадьми разных темпераментов, имеющими значительные особенности в поведении, рассматривает специфику тренировок лошадей различного назначения: военных, охотничьих, спортивных. Говорится о требованиях не только к лошади, но и к наезднику, от знаний которого зависит послушание животного.