Есть женщины, созданные для любви, и есть женщины, созданные для интриг. Уильям Теккерей
Название: Воля Огня
Автор: Shinsoo
Бета: Тёмный уголок подвала
Форма: текст
Категория: PWP+18
Пейринг/Персонажи: Данзо Шимура/Кагами Учиха, Хирузен Сарутоби
Жанр: Дорожное приключение
Размер: 36204 знаков
Рейтинг: NC-17
Саммари: После злополучной миссии хочешь - не хочешь, а точки над и надо расставить.
Дисклаймер: Права на героев и вселенную "Наруто" принадлежат Кишимото.
Предупреждение: Кинки / Фетиши, Упоминания пыток, BDSM, Домспейс, Бладплей, Игры с температурой, Контроль / Подчинение, Мастурбация, Мейлдом, Садизм / Мазохизм, Сексуальная неопытность, Явное согласие.
От автора: Текст-подарок написан для Саши Шершень на игру челлендж-кинк Весна Юности 18+. По условию: Вампиризм, Ваксплей, Мейлдом.
Предыдущая часть bhime.diary.ru/p221527730_po-polochkam.htm
читать дальше
— Мы окружены. У противника двадцать человек, — прикрыв глаза, Тобирама-сенсей ведёт анализ, считывая остаточные эманации от вражеских техник. — Судя по манере слежки, они из Скрытого Облака. Скорее всего, это отряд Кинкаку!
— Нас семеро, включая вас, Второй! У нас нет шансов, — Хомура жёстко чеканит слова.
— Хомура, не паникуй! Врагу ещё неизвестно наше точное местоположение, — огрызается Кохару, перебивая Митокадо. — Нужно отсидеться и ждать подходящего момента для прорыва.
— Это не поможет, Кохару, — голос Кагами звучит похоронным колокольчиком, будто огнём выжигая внутри черепа каждое слово. — Один из нас должен отвлечь их.
Правильным решением будет сказать: «Я». Но Данзо натыкается на настороженный взгляд Учихи, где отчётливо видит: «Я пойду за тобой». Данзо комкает штанину, едва заметно качая головой: «Нельзя!» Добровольцы погибнут, а глаза Учиха слишком ценны, чтобы делать столь щедрый подарок врагу. Акимичи тут бесполезен, как и Утатане с Митокадо: они погибнут слишком быстро. Выбор между ним и Сарутоби.
— Приманка — это верная смерть, — мрачно озвучивает его мысли Торифу. — Нужен доброволец.
И Данзо отчётливо понимает, Тобирама ждёт его ответа. Вот только Второй не знает, что следом за ним пойдёт Учиха, — хрена с два сенсей сможет остановить его. Шимура даже не уверен, что Учиха послушается, если он сам скажет. Пристальный взгляд режет, словно заточенный кунай, — он пойдёт за ним. Чёрт бы побрал этих строптивых Учих!
— Нет, нельзя, — едва шевелит губами Шимура, но Кагами отрицательно качает головой, отказываясь принимать выбор Данзо. И душу сковывает противный холод страха. «Нельзя! Нельзя! — кровью стучит в ушах. — Сдохнешь же, дурак, нельзя!»
— Я пойду! — прерывает метания Данзо голос Хирузена.
Звучат удивлённые возгласы, а обезьяна смеётся в ответ, гримасничая:
— Не волнуйтесь, может, по мне и не скажешь, но я лучший среди вас. Я не умру.
Подлая радость успокаивает сердце, но разум дрожит в агонии сомнений. Единственный верный выбор — он, а не Сарутоби. Это его задание, его миссия! Чёрт, он просто жалок! Разве шиноби должен метаться перед лицом смерти? У каждого своя задача, и Учиха придётся подчиниться. Главное, правильно сказать, объяснить свой выбор. Ну в самом деле, не попрёт же Кагами против Второго?!
Сарутоби хлопает его по плечу:
— Позаботься об остальных, Данзо! Я знаю…
— Да пошёл ты! — рычит Данзо, скидывая руку друга. — Я сам хотел вызваться! Не строй из себя крутого! Приманкой буду я!
Он опускает голову в поклоне и принимается объяснять, правильно и логично обосновывая свой выбор. Но Тобирама прерывает его.
— Достаточно! Я буду приманкой.
Да, блядь, вы что все ебанулись?! От возмущения у Данзо перехватывает дыхание. Тобирама что-то пафосно вещает. А Данзо едва слышит, ему чуть ли не до слёз обидно. Его окружают идиоты! Как можно менять жизнь Хокаге на его? Это же абсурд! Задача эскорта защитить Хокаге, а не наоборот. Опыт Второго, его сила, знания куда ценнее жизней их всех вместе взятых. Так какого чёрта?!
— Нет, вы же Хокаге! — Данзо, нарушая всякую субординацию, прерывает сенсея.
Но его не слышат.
— Сару, защищай тех, кто верит в тебя и любит нашу деревню. Воспитай новое поколение, которому можно будет доверить её будущее. С завтрашнего дня ты Третий Хокаге! Береги Коноху!
***
В деревню они возвращаются в подавленном состоянии. Тобирама ушёл, собрав на себя всех ниндзя Облака, а они вышли из окружения.
Шимура оборачивается чуть ли не до самых стен Конохи. Он не верит, потому что такого просто не может быть. Тобирама прикрыл их — в этом не было логики. Точнее, логика-то как раз была: Второй был сильнейшим бойцом среди них, да и всей Конохи вместе взятой, чтобы противостоять ему, отряду Облака пришлось стянуть всех в одну точку. На группу эскорта просто не осталось людей. Но это было нерационально!
Они в состоянии войны теряют опытного Хокаге. Хирузену ещё и двадцати нет, ему просто не хватит авторитета собрать в кулак лидеров военных кланов. Почему нельзя было назначить кого-нибудь другого? Только кого ставить, так чтобы остальные его приняли и не перегрызлись за власть? Опять кого-то из Сенджу — Учиха на говно изойдутся. Поставишь Учиха — мира они не увидят в принципе. Выбор по факту оправдан и выверен, даже, положа руку на сердце, ожидаем, но только вот не ко времени. Ещё бы хотя бы года два, лучше десяток и мирное время — Хирузен бы заматерел и освоился. А так его сожрут.
В штабе новость принимают по военному сухо. Короткий отчёт и их отпускают, Сарутоби остаётся. Уже на выходе из штаба Данзо ловит за руку Кохару.
— Подожди тут обезьяну, — просит он куноичи.
— Зачем? — подозрительно хмурится Утатане.
— Пригласишь выпить.
— Может, мне ему ещё дать? — зло цедит та. — Чего ты раскомандовался?
— Надо будет — дашь! — жёстко отбривает Данзо, но потом поясняет: — Его ща так взъебут самого, что мало никому не покажется. Они с Тобирамой-сенсем были близки, нельзя чтобы он расклеился. Завтра у него важный день. И сейчас ему нужна будет разрядка и дружеская поддержка. А нам всем он нужен спокойным и собранным.
— Так сам бы и шёл, — уже мягче ведёт плечом Кохару, переставая вырывать руку.
— Спьяну в бабьи сиськи рыдать приятнее.
В кое-то веки Кохару не озлобяется на «бабу» и кивает.
— Ладно, не переживай, папочка, подожду, — и, подумав, добавляет, пытаясь поймать взгляд Шимуры: — Сам-то как?
Данзо честно пытается ответить, но, так и не подобрав слов, просто качает головой под вялый взмах рукой. И бредёт к дому.
Уже у самой двери его нагоняет Кагами. Мнётся, пряча взгляд, и словно чего-то ждёт. Данзо молчит, привалившись к косяку плечом, и смотрит на стушевавшегося Учиху.
— Можно я у тебя переночую? — наконец разрождается просьбой напарник.
— А чего не дома? — уточняет Данзо — подтирать ещё чьи-то сопли у него нет уже ни сил, ни, честно говоря, желания.
Учиха сопит, вскидывает какой-то дикий взгляд и, крутанувшись на пятках, отворачивается:
— Забудь, — бросает он через плечо, явно собираясь свалить.
— Заходи, — смиряется с судьбой Шимура, распахивая дверь незваному гостю.
Кагами требуется пара секунд, чтобы преодолеть гордость и воспользоваться приглашением. Он почти робко входит в квартиру Шимуры, осматриваясь.
У Данзо всё аскетично и по-военному просто. Маленькая, пустая и тёмная прихожая, одна комната, где из мебели: стол, стул, шкаф для одежды и футона, тумба для посуды и полка для свитков с оружием — всё. Из декоративного элемента: занавесочки в дурацкий синий цветочек — остались от прошлых жильцов. Даже кухни нет. Слева дверь в крохотную ванную, где умывальник совмещён с душем.
— Учти, — предупреждает Данзо гостя. — Жрать нечего. Но можешь вскипятить воды, чайник и горелка в тумбе.
Данзо уходит в ванную, сдёргивает хитайате и засовывает гудящую голову под прохладные струи воды. Кагами гремит посудой и замирает на пороге ванной.
— Надо воды набрать.
Данзо отодвигается, давая напарнику возможность протиснуться к раковине. В голове пусто, и Шимура рассеянно следит, как вода набирается в чайник, чувствуя щекотку от скатывающихся с волос под воротник холодных ручейков. Кагами выключает воду и ставит чайник на дно, настороженно скашивая взгляд на Шимуру. Данзо устало ждёт, когда ванна освободится. Учиха осторожно поворачивается, с явным намерением прижаться к нему.
— Кагами, я устал, — останавливает его Данзо. — Не сейчас.
Напарник отшатывается, но не уходит. Упирается руками в край раковины и сопит.
— Это моя вина.
— В чём? — стукнувшись затылком о кафель, Данзо глушит в себе желание схватить дурака за шкирку и вытряхнуть к чёртовой матери из ванной и своей жизни. Больше всего сейчас Данзо хочет помыться, расстелить футон и завалиться спать. И никаких разговоров по душам, чужих соплей; он хочет, чтобы его оставили в покое.
— Он бы отправил тебя на смерть, — настолько тихо, что Данзо едва понимает, о чём бормочет Учиха.
Вся усталость слетает с него в мгновение ока, Данзо резко дёргает Кагами за плечо, буквально вбивая его в спиной в стенку:
— Что?
Чёрные глаза смотрят на него испуганно и загнанно. Данзо понимает, что у него начинают дрожать руки.
— Что ты сделал? — жуткий, хтонический ужас ледяными тисками сдавливает грудь, не давая сделать даже вдоха. — Что ты сделал?
Он буквально рычит в бледное лицо с дрожащими губами. Кагами трясёт, как лист на ветру, он силится ответить.
— Я… использовал…
Тёмная бездна смотрит прямо на Данзо, он понимает, не до конца как, но что. Осознание придавливает его каменной глыбой, плющит, выворачивая мышцы и разливаясь раскалённой лавой по нервам. Если об этом узнают — будет… чёрт знает, что будет, резня внутри Конохи. Крах самой идеи Воли Огня и деревни Листа. А оставшиеся кланы либо разбегутся кто куда, либо их добьёт враг, воспользовавшись смутой. Он накрывает рукой жадную, алчующую крови тьму, смотрящую из чужих глаз. И наклоняется к самому уху Кагами.
— Ты ничего не делал, — уверенно и зло шепчет, едва касаясь губами ушной раковины. — Ничего! Это не твоя вина. Ты понял?
Кагами качает головой, вцепляется в его руку, в попытке сдвинуть с глаз:
— Я не думал… он не должен был, — сбивчивый шёпот обжигает раскалённым железом, пенясь в жилах Данзо яростью.
— Заткнись! — рычит Данзо, больно кусая за непокорное ухо, стискивает зубы и треплет.
Руки хаотично шарят по телу. А губы уже сминают тонкую кожу на шее.
— Заткнись! — как мантру повторяет Данзо, перемежая её с поцелуями и укусами. — Никогда! Никому не смей говорить! Понял? Ты меня понял!
Данзо вздёргивает на себя Кагами, подсаживая на край раковины. Буквально вытряхивает Учиху из одежды. Сама мысль, на краю какой пропасти они сейчас стоят, неожиданно отдаётся такой тягуче-мучительной волной злого возбуждения, что Данзо буквально готов разорвать цепляющегося за его плечи Учиху.
— Ты не понял? Ты не понял, что я сделал? — Кагами пытается вывернуться, перехватить руки Данзо. — Я преда…
Данзо не даёт договорить, затыкая рот Учихи своим, глубоко проталкивая свой язык. Перехватывает Кагами за затылок, не давая отстраниться. Долго, пока хватает воздуха, целует. Пока цветные круги не начинают плыть пред собственными глазами от удушья. Лишь тогда он прерывает поцелуй, но не позволяет Кагами отстраниться, крепко стискивая вихры на его затылке.
— Успокойся! Закрой глаза и слушай меня! — едва переведя дыхание, жёстко говорит Данзо, дожидаясь, когда Учиха подчинится. — Я всё понял! И я говорю тебе: молчи! Никто и никогда не должен узнать правды! Ради Конохи, ради всего того, во что мы верим и льём кровь, ты должен похоронить эту правду в себе. Пользы от неё не будет — только вред. Ты меня понял?
— Да.
— Молодец, — Данзо тянет вихрастую голову глупого Учихи себе на плечо и мягко целует в висок. — Я верю тебе! Не подведи меня.
Судорожный вдох и кивок. Поцелуи Данзо становятся лёгкими и осторожными. Он гладит чужую кожу, почти невесомо скользя пальцами по плечам, рукам и бокам Кагами, проводит рукой по груди, задевая сосок. Он нежен и внимателен. Отчётливо понимая, что Кагами нельзя отпускать. Если идиот решит пойти с повинной, Коноха захлебнётся в крови. Убить сейчас тоже не получится, слишком много будет вопросов. Расследование, которое насторожит Учих, настроив и без того склонный к паранойе клан против деревни. Ждать удобного случая — тоже не вариант. А значит, надо привязать Кагами к себе как можно крепче. И Данзо сам опускается на колени, скользя губами по животу вниз к тёмной полоске жёстких волос.
Кагами замирает и дышит быстро и поверхностно. Данзо ведёт кончиком языка по его члену, отслеживая вены и мягко обхватывая губами налитую кровью бархатную головку. Пропускает за щёку — даже ради мира во всём мире Шимура не готов давиться чужим членом. Но Кагами хватает и этого. И пускай техника Данзо далека от идеала, Учиха глухо стонет, прикусывая губы и потряхивая головой в такт движениям Данзо.
Надолго его не хватает. Но момент Шимура всё-таки упускает, не успевая вовремя отстраниться. Сперма попадет в рот, оседая чужим терпким вкусом на языке, а часть оказывается на лице. Данзо отплёвывается, утираясь, и засовывает то ли прибалдевшего, то ли опять ушедшего в несознаку Кагами под душ. Моет его, крутя в крохотном пространстве, как какую-то куклу. Затем сдёргивает с крючка на двери маленькое полотенце, обтирая напарника.
— Полегчало? — растирая влажным полотенцем волосы Кагами, уточняет он. — Открой глаза и вали стелить футон. Полотенце только оставь — оно у меня одно.
— А ты?
— А я в душ и спать, — отмахивается Шимура. — Устал, как собака.
Когда Кагами уходит, Данзо включает воду и приваливается спиной к двери. Ему надо подумать. Кагами, конечно, наворотил дел, в голове не укладывается. Но какой же силой должен обладать его Шаринган, если он сломал волю самого Хокаге? Считай, в одиночку организовав государственный переворот. Данзо качает головой, почувствовав, как неприятно щёлкнуло в шее. Но если бы не он, то сегодня сам Данзо бы остался там, получив почётное звание героя Конохи посмертно. Чем только Учиха думал? Нет, понятно чем — жопой, причём в прямом и переносном смысле. А что теперь делать самому Шимуре? Хирузен в одиночку не вытянет, даже если нынешнее поколение его признает, остаются лидеры кланов. Старпёры, воспитанные сэнгоку дзидай, за ними авторитет, власть, деньги, а главное, опыт политической борьбы и подковёрных интриг, которого нет у молодняка. На одной Воле Огня и энтузиазме далеко не уедешь. Они просто придушат обезьяну или отравят. «Или сделают своей марионеткой», — оглянувшись на дверь, заканчивает свою мысль Данзо. Сару нужны союзники — матёрые сильные игроки, которые умеют дёргать за нужные нити. Ладно, ломать на ночь глядя голову бесполезно. Надо идти спать.
Быстро вымывшись и обмахнувшись мокрым после Учихи полотенцем, Данзо возвращается в комнату.
Кагами расстелил не только футон, но ещё и походный плащ уже себе. И теперь сидит на нём, сосредоточенно приводя в порядок оружие. Привычные звуки мерного скольжения лезвия по точильному камню, отчего-то вдруг неприятно режут слух. Данзо достаёт сменную одежду, переодевается для сна и украдкой смотрит на Учиху. Тот сосредоточен и, кажется, полностью поглощён процессом. На нём форменная учиховская футболка и брюки, в которых он вернулся с миссии.
— Мешаю? — откладывая хазуя, ловит взгляд Шимуры Кагами.
— Нет, — качает головой Данзо, укладываясь на футон, и закидывает руки за голову.
И всё же как-то ему неспокойно, как бы Учиха не учудил чего от избытка чувств.
— А чего не на футон? — почти равнодушно спрашивает он, вслушиваясь, как Учиха возвращается к полировке клинка.
— Зачем? — голос спокойный, сосредоточенный, хер проссышь, что там в этой чернявой башке варится.
— Удобнее.
— В этом нет необходимости, — берясь за салфетку, Кагами аккуратно вытирает клинок. — Не хочу тебя стеснять.
— Иди сюда, — откидывая одеяло, требует Данзо садясь.
— Зачем? — кажется, даже искренне удивляется Учиха. — Мы не муж и жена, чтобы спать в одной постели.
— Я устал, Кагами, — в голосе явно не хватает мягкости, но Данзо правда устал. — И у меня нет никакого желания караулить тебя ночь напролёт, чтобы ты у меня тут часом не зарезался. Мне надо выспаться, завтра будет тяжёлый день.
— Хым, — фыркает Учиха, но с места не двигается. — Не переживай, я не буду тебя беспокоить… если что выйду.
И Данзо убеждается в правоте своих подозрений. Вариант, кстати, не так уж и плох, но, покатав эту возможность в мыслях и так и сяк, Данзо качает головой. Нет, Учиха ему нужен живым.
— Хватит дурить, — схема в голове выстраивается легко, словно разбегающиеся от камня круги на воде. — Красиво подохнуть всегда успеешь, а вот исправить ситуацию… Ты поступил эгоистично, поставил собственные желания выше интересов деревни. И кому-то придётся теперь это дерьмо разгребать. Разве не справедливо будет, что этим кем-то станешь ты?
Кагами хмурится, пытаясь понять, к чему ведет Данзо:
— Не я Хокаге, да и не ты. К чему этот разговор?
— К тому, — подобрав ноги, Данзо упирается в колени локтями и устраивает подбородок на сцепленные в замок руках. — Что Сару-кун сейчас в полной жопе, ему понадобится наша сила и поддержка. Он слишком молод для этого поста, главы кланов не станут ему подчиняться. Начнётся делёжка власти и смута. Ты этого хочешь?
— Я не глава клана.
— Да, но ты можешь помочь мне убедить Тоджиро-сама, например, что Хирузен хороший вариант и ему стоит оказать помощь.
— Это так не работает, — качает головой Учиха.
— Нет, я не о том. Просто убедить, договориться… Кагами, на Шарингане свет клином не сошёлся. Учиха не единственный великий клан Конохи. Но остальные же как-то обходятся без этих ваших… фокусов.
Кажется, Данзо удаётся достучаться до Учихи и заинтересовать его. По крайней мере, он уже сосредоточенно хмурится, обдумывая его слова.
— Но об этом мы поговорим завтра. А сейчас спать, — Шимура вновь ложится на футон, раскидывая руки, и сладко тянется. — Иди сюда.
В ночной тишине комнаты отчётливо слышно фырканье Кагами.
— Иди-иди, — зовёт Данзо. — Мне так будет спокойнее.
— Это как-то… неловко.
— Что?! Ками-сама! — у Данзо аж дыхание перехватывает, приходится шумно выдохнуть накрывшее его раздражение сквозь стиснутые зубы. — То есть всё, что было до этого, — нормально. А вот лечь со мной в постель уже перебор? Я тебе ща морду просто набью, честное слово!
Данзо со стоном, переходящим в рык, подхватывает подушку и одеяло. И, не обращая внимание на подобравшего для боя Кагами, в два шага пересекает комнату. Бросает в изголовье подушку и, встряхнув одеяло, плюхается рядом с Учихой. Пристроив голову на подушку, Шимура дёргает за воротник Кагами, но тот упирается.
— Да и чёрт с тобой! — уже не скрывая злости, цедит Шимура. — Можешь сидеть тут всю ночь, но даже в сортир не смей дёрнуться. Разбудишь меня, клянусь, я тебя сам убью.
Данзо натягивает на плечо одеяло и закрывает глаза. Кагами остаётся сидеть. Лишь уже почти провалившись в сон, Данзо чувствует, как начинает возиться Учиха, аккуратно, чуть ли не по стойке смирно укладываясь рядом. Данзо вздыхает, сетуя богам, что так жестоко прокляли его, и просовывает руку под голову Кагами, закидывает ногу на бёдра и обхватывает поперёк груди. «Пусть только рыпнется, сука», — думает Данзо, утыкаясь носом в чужую ключицу, и мгновенно засыпает.
***
Утро встречает Данзо ласковым светом и затёкшим плечом. Ему тепло и уютно. Только чьи-то волосы настырно лезут в нос. Шимура почти брезгливо отпихивает помеху. Открывает глаза и силится понять, какого чёрта происходит и откуда в его постеле ещё кто-то. И тут проснувшийся мозг холодным ушатом памяти, немилосердно выплёскивает на него события прошлых суток. На какое-то мгновение, даже кажется, что это не память, а просто какой-то дикий и жуткий кошмар. Но нет, рядом с ним поднимает заспанное лицо Кагами, осоловело осматриваясь, видимо, тоже силясь понять, что он тут делает.
Глубокий вдох - выдох, закрыть глаза, расслабить тело. Как по учебнику Данзо возвращает себе контроль и тратит еще пару секунд на принятие ситуации. И второй раз Шимура открывает глаза уже полностью погасив лишние эмоции.
— Чай будешь? — буднично предлагает Данзо.
Кагами кивает, щурясь от заливающего комнату света. Шимура оглядывается и вспоминает, что чайник они вчера забыли в ванной. Зачёсывает пальцами волосы назад и, потянувшись, идет за чайником.
Умывшись и налив новой воды Шимура возвращается, как раз к тому времени, как напарник успевает убрать постели. И теперь чинно сидит у стеночки, насторожено следя за действиями хозяина.
Данзо зажигает горелку, ставит чайник и принимается рыться в тумбочке. Пока Данзо ввозится с чайными принадлежностями и ждёт чайник, Кагами тоже успевает мотнутся в ванну, и теперь внимательно следит за действиями Шимуры. Тот достает несколько небольших банок с чаем и задумчиво их перебирает, останавливая свой выбор на двух вариантах:
— Ты по утрам, что предпочитаешь? — проявляя гостеприимство интересуется Данзо.
— Мне все равно.
Вздохнув Шимура залазит в каждую банку поочередно носом и прислушивается к собственным ощущениям. И, наконец, определяется с выбором.
— Пойдет? — протянув банку Кагами, предлагает Данзо.
— Это что — молочный улун? — Кагами тоже принюхивается и пытается блеснуть эрудицией, но натыкается на скептический взгляд Шимуры.
— Это «Аромат медовой орхидеи с горы Феникса» — гуандунский улун полного цикла обработки с многократным прогревом, — ядовито поясняет Данзо. — А молочный улун — говно, которое впаривают дебилам, которые не разбираются в чае, но хотят выглядеть знатоками.
От отповеди Данзо Учиха явно тушуется. И Данзо всё же снисходит до объяснения.
— На самом деле так называемый молочный улун — это слабоферментированный чай, невысокого качества с молочной отдушкой.
— А жасминовый?
— Ширпотреб, — припечатывает Данзо, придирчиво отмеряя сухие темные листья чая на весах. — Наука о чае — это целое искусство! Люди империи на этом строят, есть даже чайные войны.
Напарник скептически фыркает, глядя, как Шимура подносит чашку неправильной формы к носу и долго принюхивается.
— Это чахэ — начало пути, — поясняет Шимура, протягивая чашку Кагами. — Знакомься!... В смысле нюхай.
— Так я уже нюхал, — отодвигается Учиха, не понимая, что от него хочет Данзо. — Зачем второй раз то?
— Потому что так принято, — терпеливо поясняет Шимура.
— Ну ладно, — Кагами берет, протянутую чахэ, и пару раз вдыхает.
— Не так, — поправляет его Данзо. — Наклонись ниже и согрей чай своим дыханием, сделай три-четыре глубоких вдоха — тогда аромат пойдет. Чувствуешь?
— Забавно, — признается Кагами, выполняя рекомендации, и возвращает чахэ Шимуре.
Данзо высыпает чай в маленький глиняный чайничик и заливает кипятком. Тут же сливая настой в приготовленный кувшинчик через крохотное ситечко. Разливает по двум пиалам и через пару секунд опрокидывает их в стоящую рядом миску.
— Первый пролив не пьют. Это просто разогрев посуды и промывка чая, — поясняет свои действия Шимура усмехаясь. — Вода для мытья ног.
— Как всё сложно, — вежливо отдает честь стараниям хозяина Кагами и вспоминает, наблюдая, как Данзо, прикрыв глаза, ждет секунд десять, прежде чем разлить настой заново. — Тоджиро-сама тоже вечно с чашечками возится.
Данзо кивает, фиксируя новую информацию в голове. Но сейчас он сосредотовен на чае, отсчитывая время заварки. Повторив проделанную ранее процедуру Данзо протягивает Кагами пиалку и берет свою, делая маленький глоток. Теперь можно поговорить:
— Так, давай вернемся к нашим баранам. Поправь меня, если я ошибаюсь. Ваш Тоджиро занял место лидера Учиха сразу после ухода Мадары?
— Да.
— Кем он был до этого? Почему именно он? Кто ещё претендовал?
— Личный секретарь и советник Мадары-сама. Вроде бы занимался дипломатическими и торговыми связями. Мадара-сама был военным лидером. Тоджиро-сама же начинал ещё при Таджиме-сама. Кажется, они были друзьями, но тут я не уверен. Кто ещё претендовал, я не знаю. У Мадары-сама прямых наследников не было. Я тогда ещё мелкий был, могу всего не знать.
— Старый хитрый лис, переживший множество бурь, — задумчиво тянет Данзо. — Мадара, говорят, был вспыльчив и заносчив без всякой меры?
— Это можно сказать про любого из Учиха.
— Но не любой становится лидером. И не любой доживает до таких лет. Тоджиро самый сильный ваш боец?
— Да нет, но, говорят, Мадара-сама прислушивался к его словам, — впрочем, уверенности в голосе Кагами не слышно. — Не знаю... Я даже не знаю, какие у него техники.
— Значит ещё и осторожный, — делает вывод Данзо. — Сможешь организовать мне с ним встречу?
— Кхым, — раздраженно фыркает Кагами, отпивая из своей пиалки. — Я даже не знаю, как сам ему на глаза покажусь.
— Почему?
— Знаешь сколько восторгов было, когда Тобирама-сама выбрал меня в свою группу эскорта?
— Понятно. Сильно пресовали?
— Ну так, — пожимает плечами Кагами. — Ненавязчиво намекали. Старайся лучше, Кагами-кун, и, возможно, именно ты станешь следующим хокаге. Ты ведь хочешь, чтобы наша деревня процветала? Будь амбициознее, у тебя есть потенциал.
— Ясно.
— Что тебе ясно? — хмурится Учиха. — Может лучше к Нара пойти?
— Нара придут к нам сами, когда поймут, что за Хирузеном стоят и Сенджу и Учиха.
Кагами молчит, крутя в руках пиалу, и хмурится. Данзо снова разливает чай и, забрав свою пиалку, встает. Придвинув стул садится за стол, доставая свиток с картой Конохи. скользит взглядом по названиям кварталов, прикидывая расстановку сил.
— А ты уверен, что Сенджу поддержат Сарутоби? — в голосе Кагами слышится сомнение.
— Во-первых: это воля Второго. Во-вторых: обезьяна постоянно на посылках у Мито-химэ бегал. Маленькие ни к чему не обязывающие поручения, но контакт есть. К тому же он милый, бабы в возрасте любят оказывать покровительство милым мальчикам. А у неё есть авторитет и сила. Они его поддержат.
Кагами вздыхает, принимая аргументы Данзо:
— Хорошо, что мне сказать Тоджиро-сама?
— Иди сюда!
Кагами несколько тушуется, но всё же, отставляет пиалку, подходит ближе. Данзо не отрываясь от свитка, тянет руку к нему, оглаживая бок и поясницу. На колени Кагами опускается сам. Данзо рассеянно треплет его по голове, подталкивая к своему бедру.
— Ну скажи… что Сару-кун был ближе Тобираме, хотя нет, не пойдет. Про то, что он первый вызвался, тоже не говори. Заебут наездами, почему не ты, — Данзо пожевав нижнюю губу, прикидывает более весомые аргументы, задумчиво перебирает черные пряди, наглаживая Кагами, словно устроившуюся на его коленях кошку. — Скажи, это был политических ход. Назначив выходца из клана Сарутоби, Сенджу продемонстрировали равенство кланов Конохи и доступность вертикали власти. Нельзя было давать лидерам кланов повода думать, что власть в деревне всегда будет в руках Сенджу и Учиха, а их роль всегда стоять в тени. Политика. И сейчас следует… продемонстрировать великодушие и заинтересованность в новом хокаге, дать молодому Сарутоби возможность опереться на более опытное плечо.
— С таким дипломатическим даром, Тобираме-сама надо было выбрать тебя, — раздается тихий смешок внизу. — Тебе не обидно?
— Если подумать, Тобирама-сенсей всегда больше выделял Сарутоби, я же всегда был в тени. Наверно, я слишком эгоистичен для этой должности, — подумав вздыхает Данзо. — И не умею принимать решения сердцем, при этом вспыльчив. Меня заботит только результат. Наверное, этого не правильно, чтобы быть хорошим лидером.
Шимура чуть жестче сжимает пряди, придавливая голову Учихи к своему паху.
— Но это не значит, что я не разочарован… А возможно, если бы я успел первым, то всё было бы иначе. Если бы… Впрочем, у тебя есть шанс прочувствовать всю глубину моего недовольства… скажем сегодня вечерком. М?
Но ответить Кагами не успевает. На подоконник открытого окна заскакивает всклокоченный Хирузен. Данзо едва успевает спихнуть Учиху с колен и поднять руку. Кагами ужом проскальзывает под стол, устраиваясь между разведённых ног Шимуры.
— Привет! Я тут к тебе по делу, — с ходу начинает Сарутоби.
— Ты не охерел ли часом, первое лицо нашей славной деревни? — вместо приветствия одергивает товарища Шимура, наклоняясь вперёд, так чтобы перекрыть тому обзор на зазор между ним и краем стола.
Обезьяна обескураженно отшатывается от столь не радушного приёма и Данзо поясняет причину своих возмущений.
— Ты у нас геннин желторотый или Третий хокаге? Слез с подоконника, сделал морду тяпкой и зашёл со всем полагающемся величием через дверь.
Едва Сарутоби фыркнув спрыгивает с подоконника, Данзо подрывается следом, выглядывая в окно. Кагами выныривает из под стола и тоже готов сорваться в шуншин, но замирает, бросая настороженный взгляд на Шимуру. Данзо щёлкает языком и кивает:
— Вали, — одними губами без голоса.
Кагами исчезает, а Данзо спешит отщёлкнуть задвижку замка на двери и торопливо приводит себя в порядок, поправляет яйца и привставший было член сквозь форму и снова садится за стол. В дверь стучат:
— Шимура, Великий Третий хокаге, изволит почтить тебя, засранца, своим визитом! Открывай!
— Открыто, — Данзо разворачивается на стуле к двери.
Дверь открывается и в неё пафосно вплывает, заложив руки за спину и выпятив нижнюю губу, Сарутоби. Придирчиво оглядывается, морща нос, цокает языком и вальяжно прикрывает за собой дверь. И резко разворачивается, вдруг забегав глазами:
— Слушай, у меня проблема.
Данзо хмурится и прикрывает рот рукой, чтобы не выдать, подкатившийся к горлу, смешок:
— Сейчас у всех проблемы. До тебя, вон, Кагами заходил, — зацепившись взглядом за забытую сумку Учихи, Данзо сам сдаёт напарника, пока внимательный друг не заметил оставленную вещь и не полез с вопросами. — Его и Акимичи сейчас пресуют по домам, почему не они следующие.
— А Утатане?
— А у неё карт бланш — всегда может отмазаться: кто же доверит пост бабе?!
— Ну-да, удобно, — соглашается новоиспеченный хокаге. — Но у меня другая проблема.
— Слушаю.
— В общем, тут такое дело… Совет твой нужен.
Данзо терпеливо ждёт, пока обезьяна оформит свои мысли, готовясь повторить озвученные ранее идеи. У них ещё есть немного времени до официальной инаугурации, главное подготовится к встрече с главами кланов. А она может быть с учетом военного времени раньше.
— В общем, я … переспал с Кохару-чан случайно, кажеться! — скороговоркой выпаливает Сарутоби и подумав добавляет. — Вчера. Что делать?
Данзо с минуту тупо таращится на друга, прежде чем находит силы возмутится:
— Обезьяна! Ты вообще в своем уме? Мы, считай, на пороге гражданской войны. А тебя заботят отношения с девчонкой?
— Кохару мой друг, напарница, - принимается возмущаться черствостью друга Сарутоби. — Она классная девчонка и хороший боец. Она меня вчера пригласила выпить, поддержала, а я… её… Это как-то не по дружески получилось. А самое паскудное, что я ничего не помню. Прикинь: проснулся утром у неё дома, башка трещит, штанов нет, а она рядом спит. В общем я удрал. Не хорошо как-то вышло.
— Дурак, — заключает Шимура.
В памяти всплывает вчерашний разговор перед штабом. Не уже ли Кохару восприняла его слова буквально?! Вот же дура, поддержала называется!
— Забей, — отмахивается Данзо.
— В смысле?!
— У нас проблемы посерьёзнее бабских обид. Потом разберётесь. Сейчас важнее доказать лидерам кланов, что ты сильный хокаге, и не дать им вцепится друг другу в глотки.
— А с чего им глотки то друг другу рвать? — Сарутоби подбирается, забывая про свои вечные ужимки и смотрит уже серьёзно. — Второй сам меня назначил — это была его воля.
— И как долго его воля будет иметь значение? — презрительно кривит губы Данзо. — История знает множество примеров, когда даже кровных наследников душили через пару недель после смерти лорда.
— Да, хватит нагнетать! — сложив руки на груди, качает головой Сарутоби. — Не забывай, у нас сейчас война идет. Устраивать открытый переворот никто не решится. Смута ослабит деревню. А враг её добьёт. Скорее из меня попытаются сделать марионетку и все решения будет принимать совет лидеров кланов. А уже потом, да, в более спокойное время могут попытаться убрать.
Данзо некоторое время размышляет над словами друга и кивает.
— Возможно, ты прав. Но как бы они не перегрызлись в процессе, выясняя за кем будет последнее слово. Даже совету нужен тот, кто принимает окончательное решение.
— Я ещё вчера хотел к Мито-химэ сходить, посоветоваться, — признаётся Сарутоби. — Да вот, не дошёл.
— Так иди сейчас, — предлагает Данзо. — А я попробую поговорить с Тоджиро-сама. Сенджу отвечают за бойцов на передовой, полиция Конохи за внутреннюю кухню. Если они встанут за твоей спиной — остальные не посмеют рыпнуться.
— Не нравится мне этот Тоджиро-сама, — неожиданно признаётся Хирузен. — мутноватый он какой-то. Вроде улыбается тебе, добренький такой весь, а я вот жопой чую, если что — сожрёт и не поморщится. Да и Тобирама-сенсей к нему относился настороженно. Не знаю, что там за кошка между ними пробежала. Но, в общем, дело тёмное.
— Попробуй узнать через Мито-химэ, — советует Данзо. — Но в любом случае, Учиха лучше иметь в союзниках, чем во врагах.
— Мне сегодня к трём в штаб надо будет. Надо как-то подготовиться, чую будут смотрины. Даже не знаю, что им всем говорить, если честно. Буду сидеть, как дурак, и глазами лупать.
— Ну, возьми с собой Кохару, — подумав предлагает Шимура. — На красивую девушку всегда приятно смотреть, отвлекает внимание. А с учётом, что она ещё и злая, как дикая кошка, на её фоне ты будешь верхом адекватности и выдержки. И Хомуру — он в очках и морда умная, осторожен в суждениях, склонен отмалчиваться, рядом с ним ты будешь выглядеть решительным и твердым лидером.
— Почему не Кагами с Торифу?
— Кланы Учиха и Акимичи имеют большую силу в Конохе, могут подумать, что ты уже попал под их влияние. А тебе надо продемонстрировать независимость и объективность.
— Ты предлагаешь мне использовать друзей?
— А в чём проблема? Не врагов же!
— Пошли со мной!
— На хера? За ручку подержать?
— На твоём фоне я буду выгодно отличаться от беспринципного мудака.
— Сам ты мудак, обезьяна, — морщит лицо Данзо, покачивая головой. — Но мысль дельная. Я подумаю.
Сарутоби осматривается, почесывая затылок и морщит лицо. Данзо, решив, что разговор окончен, отворачивается. Чай в пиалке уже остыл, но Шимура одним глотком допивает, аккуратно сдвигая чашечку подальше от края стола.
— У тебя, как всегда, пожарть нечего? — уточняет Сарутоби и привычно грозит. — Будешь плохо питаться, получишь язву желудка.
— Если доживу, — отмахивается Шимура, сворачивая и убирая свиток.
— Чтобы хорошо служить Родине боец должен быть сыт, одет, обут и хорошенько вздрючен, — назидательно цитирует расхожую фразу Хирузен. — Можно я твоей ванной воспользуюсь? Надо себя в порядок привести перед встречей с Мито-химэ.
Данзо задумывается, не осталось ли в ванной чего такого, но так навскидку вспомнить не может. И в итоге решает не рисковать:
— Вали к себе, обезьяна. Тебе ещё переодеться бы не помешало, воняешь старый козёл.
Но Сарутоби не спешит уходить. Шимура оборачивается, собираясь выставить друга уже прямым текстом за дверь. И обнаруживает, что тот рассматривает забытую Учихой у тумбочки на полу пиалку.
— Ты что поил Кагами-куна чаем? — обвинительно тычет пальцем в Данзо Сарутоби.
— Да, — отпираться от очевидного глупо, но Данзо решительно не понимает, чем так удивлён друг. — А что?
— Это моя же пиалка! Вот смотри, с персиком на донышке, — надув губы, возмущенно ворчит Сарутоби, поднимая оставленную Кагами чашечку. — Он же ее облапал и даже не помыл за собой! Прикинь, так бросил.
— Вообще-то спешу тебе напомнить, у меня всего две пиалы и обе они мои, — ещё больше раздражается напором друга Данзо.
— Да, — соглашается Хирузен, ставя злополучную пиалку на тумбочку. — Но на моей памяти, ты первый раз поишь кого-то, кроме меня, чаем. Это заставляет задуматься!
— О чём? — не выдерживает Данзо, уже откровенно злясь на дотошного друга. — Ты слишком большое значение придаёшь ерунда.
— Зато я теперь знаю, что тебе подарить, — состроив загадочную мину тянет Сарутоби.
— До этого надо хотя бы одному из нас дожить для начала, — повторяется Данзо, пытаясь игнорировать кривляния друга.
— Не будь таким мрачным, Данзо-кун. Просто, я рад, что у тебя появился новый друг, — примирительно улыбается Хирузен. — Ты легко находишь подход к другим людям, но никогда никого не пускаешь в ближний круг. Так что я очень рад за тебя. Значит мы теперь будем пить чай втроём — здорово! Давай ещё Кохару-чан позовём?
— То, что ты с ней переспал, ещё не значит, что я буду тратить на неё время, — огрызается Данзо.
— Зануда! — дразнится Третий-хокаге и уже серьёзнее добавляет. — Давай встретимся в два на главной площади, обсудим стратегию.
Сарутоби порывается было по привычке выскочить в окно, но, видимо вспомнив о об отповеди Данзо, закладывает руки за спину и, чинно попрощавшись, выходит через дверь.
Данзо подходит к тумбочке, поднимает пиалку, рассматривая узор на дне, и усмехается. Обезьяна опять навыдумывал какой-то ерунды, придав слишком большой смысл такому незначительному событию. И всё же что-то в этих словах Данзо цепляет, заставляя задуматься, а кто они теперь с Кагами друг другу? Для «напарников» они перешли на слишком личностный уровень, «друзья» тоже не про них, «любовники» — отдает какими-то романтичными соплями, да и любовью тут и не пахнет, честно говоря, каждый занят собой, использую второго, как средство усмирения собственных демонов, «союзники» слишком благородно звучит, с учётом последних событий. Скорее уж им подойдёт определение «сообщники». Покачав головой Данзо собирает посуду и идёт в ванну.
Впереди его ждёт долгий и тяжёлый день.
Автор: Shinsoo
Бета: Тёмный уголок подвала
Форма: текст
Категория: PWP+18
Пейринг/Персонажи: Данзо Шимура/Кагами Учиха, Хирузен Сарутоби
Жанр: Дорожное приключение
Размер: 36204 знаков
Рейтинг: NC-17
Саммари: После злополучной миссии хочешь - не хочешь, а точки над и надо расставить.
Дисклаймер: Права на героев и вселенную "Наруто" принадлежат Кишимото.
Предупреждение: Кинки / Фетиши, Упоминания пыток, BDSM, Домспейс, Бладплей, Игры с температурой, Контроль / Подчинение, Мастурбация, Мейлдом, Садизм / Мазохизм, Сексуальная неопытность, Явное согласие.
От автора: Текст-подарок написан для Саши Шершень на игру челлендж-кинк Весна Юности 18+. По условию: Вампиризм, Ваксплей, Мейлдом.
Предыдущая часть bhime.diary.ru/p221527730_po-polochkam.htm
читать дальше
— Мы окружены. У противника двадцать человек, — прикрыв глаза, Тобирама-сенсей ведёт анализ, считывая остаточные эманации от вражеских техник. — Судя по манере слежки, они из Скрытого Облака. Скорее всего, это отряд Кинкаку!
— Нас семеро, включая вас, Второй! У нас нет шансов, — Хомура жёстко чеканит слова.
— Хомура, не паникуй! Врагу ещё неизвестно наше точное местоположение, — огрызается Кохару, перебивая Митокадо. — Нужно отсидеться и ждать подходящего момента для прорыва.
— Это не поможет, Кохару, — голос Кагами звучит похоронным колокольчиком, будто огнём выжигая внутри черепа каждое слово. — Один из нас должен отвлечь их.
Правильным решением будет сказать: «Я». Но Данзо натыкается на настороженный взгляд Учихи, где отчётливо видит: «Я пойду за тобой». Данзо комкает штанину, едва заметно качая головой: «Нельзя!» Добровольцы погибнут, а глаза Учиха слишком ценны, чтобы делать столь щедрый подарок врагу. Акимичи тут бесполезен, как и Утатане с Митокадо: они погибнут слишком быстро. Выбор между ним и Сарутоби.
— Приманка — это верная смерть, — мрачно озвучивает его мысли Торифу. — Нужен доброволец.
И Данзо отчётливо понимает, Тобирама ждёт его ответа. Вот только Второй не знает, что следом за ним пойдёт Учиха, — хрена с два сенсей сможет остановить его. Шимура даже не уверен, что Учиха послушается, если он сам скажет. Пристальный взгляд режет, словно заточенный кунай, — он пойдёт за ним. Чёрт бы побрал этих строптивых Учих!
— Нет, нельзя, — едва шевелит губами Шимура, но Кагами отрицательно качает головой, отказываясь принимать выбор Данзо. И душу сковывает противный холод страха. «Нельзя! Нельзя! — кровью стучит в ушах. — Сдохнешь же, дурак, нельзя!»
— Я пойду! — прерывает метания Данзо голос Хирузена.
Звучат удивлённые возгласы, а обезьяна смеётся в ответ, гримасничая:
— Не волнуйтесь, может, по мне и не скажешь, но я лучший среди вас. Я не умру.
Подлая радость успокаивает сердце, но разум дрожит в агонии сомнений. Единственный верный выбор — он, а не Сарутоби. Это его задание, его миссия! Чёрт, он просто жалок! Разве шиноби должен метаться перед лицом смерти? У каждого своя задача, и Учиха придётся подчиниться. Главное, правильно сказать, объяснить свой выбор. Ну в самом деле, не попрёт же Кагами против Второго?!
Сарутоби хлопает его по плечу:
— Позаботься об остальных, Данзо! Я знаю…
— Да пошёл ты! — рычит Данзо, скидывая руку друга. — Я сам хотел вызваться! Не строй из себя крутого! Приманкой буду я!
Он опускает голову в поклоне и принимается объяснять, правильно и логично обосновывая свой выбор. Но Тобирама прерывает его.
— Достаточно! Я буду приманкой.
Да, блядь, вы что все ебанулись?! От возмущения у Данзо перехватывает дыхание. Тобирама что-то пафосно вещает. А Данзо едва слышит, ему чуть ли не до слёз обидно. Его окружают идиоты! Как можно менять жизнь Хокаге на его? Это же абсурд! Задача эскорта защитить Хокаге, а не наоборот. Опыт Второго, его сила, знания куда ценнее жизней их всех вместе взятых. Так какого чёрта?!
— Нет, вы же Хокаге! — Данзо, нарушая всякую субординацию, прерывает сенсея.
Но его не слышат.
— Сару, защищай тех, кто верит в тебя и любит нашу деревню. Воспитай новое поколение, которому можно будет доверить её будущее. С завтрашнего дня ты Третий Хокаге! Береги Коноху!
В деревню они возвращаются в подавленном состоянии. Тобирама ушёл, собрав на себя всех ниндзя Облака, а они вышли из окружения.
Шимура оборачивается чуть ли не до самых стен Конохи. Он не верит, потому что такого просто не может быть. Тобирама прикрыл их — в этом не было логики. Точнее, логика-то как раз была: Второй был сильнейшим бойцом среди них, да и всей Конохи вместе взятой, чтобы противостоять ему, отряду Облака пришлось стянуть всех в одну точку. На группу эскорта просто не осталось людей. Но это было нерационально!
Они в состоянии войны теряют опытного Хокаге. Хирузену ещё и двадцати нет, ему просто не хватит авторитета собрать в кулак лидеров военных кланов. Почему нельзя было назначить кого-нибудь другого? Только кого ставить, так чтобы остальные его приняли и не перегрызлись за власть? Опять кого-то из Сенджу — Учиха на говно изойдутся. Поставишь Учиха — мира они не увидят в принципе. Выбор по факту оправдан и выверен, даже, положа руку на сердце, ожидаем, но только вот не ко времени. Ещё бы хотя бы года два, лучше десяток и мирное время — Хирузен бы заматерел и освоился. А так его сожрут.
В штабе новость принимают по военному сухо. Короткий отчёт и их отпускают, Сарутоби остаётся. Уже на выходе из штаба Данзо ловит за руку Кохару.
— Подожди тут обезьяну, — просит он куноичи.
— Зачем? — подозрительно хмурится Утатане.
— Пригласишь выпить.
— Может, мне ему ещё дать? — зло цедит та. — Чего ты раскомандовался?
— Надо будет — дашь! — жёстко отбривает Данзо, но потом поясняет: — Его ща так взъебут самого, что мало никому не покажется. Они с Тобирамой-сенсем были близки, нельзя чтобы он расклеился. Завтра у него важный день. И сейчас ему нужна будет разрядка и дружеская поддержка. А нам всем он нужен спокойным и собранным.
— Так сам бы и шёл, — уже мягче ведёт плечом Кохару, переставая вырывать руку.
— Спьяну в бабьи сиськи рыдать приятнее.
В кое-то веки Кохару не озлобяется на «бабу» и кивает.
— Ладно, не переживай, папочка, подожду, — и, подумав, добавляет, пытаясь поймать взгляд Шимуры: — Сам-то как?
Данзо честно пытается ответить, но, так и не подобрав слов, просто качает головой под вялый взмах рукой. И бредёт к дому.
Уже у самой двери его нагоняет Кагами. Мнётся, пряча взгляд, и словно чего-то ждёт. Данзо молчит, привалившись к косяку плечом, и смотрит на стушевавшегося Учиху.
— Можно я у тебя переночую? — наконец разрождается просьбой напарник.
— А чего не дома? — уточняет Данзо — подтирать ещё чьи-то сопли у него нет уже ни сил, ни, честно говоря, желания.
Учиха сопит, вскидывает какой-то дикий взгляд и, крутанувшись на пятках, отворачивается:
— Забудь, — бросает он через плечо, явно собираясь свалить.
— Заходи, — смиряется с судьбой Шимура, распахивая дверь незваному гостю.
Кагами требуется пара секунд, чтобы преодолеть гордость и воспользоваться приглашением. Он почти робко входит в квартиру Шимуры, осматриваясь.
У Данзо всё аскетично и по-военному просто. Маленькая, пустая и тёмная прихожая, одна комната, где из мебели: стол, стул, шкаф для одежды и футона, тумба для посуды и полка для свитков с оружием — всё. Из декоративного элемента: занавесочки в дурацкий синий цветочек — остались от прошлых жильцов. Даже кухни нет. Слева дверь в крохотную ванную, где умывальник совмещён с душем.
— Учти, — предупреждает Данзо гостя. — Жрать нечего. Но можешь вскипятить воды, чайник и горелка в тумбе.
Данзо уходит в ванную, сдёргивает хитайате и засовывает гудящую голову под прохладные струи воды. Кагами гремит посудой и замирает на пороге ванной.
— Надо воды набрать.
Данзо отодвигается, давая напарнику возможность протиснуться к раковине. В голове пусто, и Шимура рассеянно следит, как вода набирается в чайник, чувствуя щекотку от скатывающихся с волос под воротник холодных ручейков. Кагами выключает воду и ставит чайник на дно, настороженно скашивая взгляд на Шимуру. Данзо устало ждёт, когда ванна освободится. Учиха осторожно поворачивается, с явным намерением прижаться к нему.
— Кагами, я устал, — останавливает его Данзо. — Не сейчас.
Напарник отшатывается, но не уходит. Упирается руками в край раковины и сопит.
— Это моя вина.
— В чём? — стукнувшись затылком о кафель, Данзо глушит в себе желание схватить дурака за шкирку и вытряхнуть к чёртовой матери из ванной и своей жизни. Больше всего сейчас Данзо хочет помыться, расстелить футон и завалиться спать. И никаких разговоров по душам, чужих соплей; он хочет, чтобы его оставили в покое.
— Он бы отправил тебя на смерть, — настолько тихо, что Данзо едва понимает, о чём бормочет Учиха.
Вся усталость слетает с него в мгновение ока, Данзо резко дёргает Кагами за плечо, буквально вбивая его в спиной в стенку:
— Что?
Чёрные глаза смотрят на него испуганно и загнанно. Данзо понимает, что у него начинают дрожать руки.
— Что ты сделал? — жуткий, хтонический ужас ледяными тисками сдавливает грудь, не давая сделать даже вдоха. — Что ты сделал?
Он буквально рычит в бледное лицо с дрожащими губами. Кагами трясёт, как лист на ветру, он силится ответить.
— Я… использовал…
Тёмная бездна смотрит прямо на Данзо, он понимает, не до конца как, но что. Осознание придавливает его каменной глыбой, плющит, выворачивая мышцы и разливаясь раскалённой лавой по нервам. Если об этом узнают — будет… чёрт знает, что будет, резня внутри Конохи. Крах самой идеи Воли Огня и деревни Листа. А оставшиеся кланы либо разбегутся кто куда, либо их добьёт враг, воспользовавшись смутой. Он накрывает рукой жадную, алчующую крови тьму, смотрящую из чужих глаз. И наклоняется к самому уху Кагами.
— Ты ничего не делал, — уверенно и зло шепчет, едва касаясь губами ушной раковины. — Ничего! Это не твоя вина. Ты понял?
Кагами качает головой, вцепляется в его руку, в попытке сдвинуть с глаз:
— Я не думал… он не должен был, — сбивчивый шёпот обжигает раскалённым железом, пенясь в жилах Данзо яростью.
— Заткнись! — рычит Данзо, больно кусая за непокорное ухо, стискивает зубы и треплет.
Руки хаотично шарят по телу. А губы уже сминают тонкую кожу на шее.
— Заткнись! — как мантру повторяет Данзо, перемежая её с поцелуями и укусами. — Никогда! Никому не смей говорить! Понял? Ты меня понял!
Данзо вздёргивает на себя Кагами, подсаживая на край раковины. Буквально вытряхивает Учиху из одежды. Сама мысль, на краю какой пропасти они сейчас стоят, неожиданно отдаётся такой тягуче-мучительной волной злого возбуждения, что Данзо буквально готов разорвать цепляющегося за его плечи Учиху.
— Ты не понял? Ты не понял, что я сделал? — Кагами пытается вывернуться, перехватить руки Данзо. — Я преда…
Данзо не даёт договорить, затыкая рот Учихи своим, глубоко проталкивая свой язык. Перехватывает Кагами за затылок, не давая отстраниться. Долго, пока хватает воздуха, целует. Пока цветные круги не начинают плыть пред собственными глазами от удушья. Лишь тогда он прерывает поцелуй, но не позволяет Кагами отстраниться, крепко стискивая вихры на его затылке.
— Успокойся! Закрой глаза и слушай меня! — едва переведя дыхание, жёстко говорит Данзо, дожидаясь, когда Учиха подчинится. — Я всё понял! И я говорю тебе: молчи! Никто и никогда не должен узнать правды! Ради Конохи, ради всего того, во что мы верим и льём кровь, ты должен похоронить эту правду в себе. Пользы от неё не будет — только вред. Ты меня понял?
— Да.
— Молодец, — Данзо тянет вихрастую голову глупого Учихи себе на плечо и мягко целует в висок. — Я верю тебе! Не подведи меня.
Судорожный вдох и кивок. Поцелуи Данзо становятся лёгкими и осторожными. Он гладит чужую кожу, почти невесомо скользя пальцами по плечам, рукам и бокам Кагами, проводит рукой по груди, задевая сосок. Он нежен и внимателен. Отчётливо понимая, что Кагами нельзя отпускать. Если идиот решит пойти с повинной, Коноха захлебнётся в крови. Убить сейчас тоже не получится, слишком много будет вопросов. Расследование, которое насторожит Учих, настроив и без того склонный к паранойе клан против деревни. Ждать удобного случая — тоже не вариант. А значит, надо привязать Кагами к себе как можно крепче. И Данзо сам опускается на колени, скользя губами по животу вниз к тёмной полоске жёстких волос.
Кагами замирает и дышит быстро и поверхностно. Данзо ведёт кончиком языка по его члену, отслеживая вены и мягко обхватывая губами налитую кровью бархатную головку. Пропускает за щёку — даже ради мира во всём мире Шимура не готов давиться чужим членом. Но Кагами хватает и этого. И пускай техника Данзо далека от идеала, Учиха глухо стонет, прикусывая губы и потряхивая головой в такт движениям Данзо.
Надолго его не хватает. Но момент Шимура всё-таки упускает, не успевая вовремя отстраниться. Сперма попадет в рот, оседая чужим терпким вкусом на языке, а часть оказывается на лице. Данзо отплёвывается, утираясь, и засовывает то ли прибалдевшего, то ли опять ушедшего в несознаку Кагами под душ. Моет его, крутя в крохотном пространстве, как какую-то куклу. Затем сдёргивает с крючка на двери маленькое полотенце, обтирая напарника.
— Полегчало? — растирая влажным полотенцем волосы Кагами, уточняет он. — Открой глаза и вали стелить футон. Полотенце только оставь — оно у меня одно.
— А ты?
— А я в душ и спать, — отмахивается Шимура. — Устал, как собака.
Когда Кагами уходит, Данзо включает воду и приваливается спиной к двери. Ему надо подумать. Кагами, конечно, наворотил дел, в голове не укладывается. Но какой же силой должен обладать его Шаринган, если он сломал волю самого Хокаге? Считай, в одиночку организовав государственный переворот. Данзо качает головой, почувствовав, как неприятно щёлкнуло в шее. Но если бы не он, то сегодня сам Данзо бы остался там, получив почётное звание героя Конохи посмертно. Чем только Учиха думал? Нет, понятно чем — жопой, причём в прямом и переносном смысле. А что теперь делать самому Шимуре? Хирузен в одиночку не вытянет, даже если нынешнее поколение его признает, остаются лидеры кланов. Старпёры, воспитанные сэнгоку дзидай, за ними авторитет, власть, деньги, а главное, опыт политической борьбы и подковёрных интриг, которого нет у молодняка. На одной Воле Огня и энтузиазме далеко не уедешь. Они просто придушат обезьяну или отравят. «Или сделают своей марионеткой», — оглянувшись на дверь, заканчивает свою мысль Данзо. Сару нужны союзники — матёрые сильные игроки, которые умеют дёргать за нужные нити. Ладно, ломать на ночь глядя голову бесполезно. Надо идти спать.
Быстро вымывшись и обмахнувшись мокрым после Учихи полотенцем, Данзо возвращается в комнату.
Кагами расстелил не только футон, но ещё и походный плащ уже себе. И теперь сидит на нём, сосредоточенно приводя в порядок оружие. Привычные звуки мерного скольжения лезвия по точильному камню, отчего-то вдруг неприятно режут слух. Данзо достаёт сменную одежду, переодевается для сна и украдкой смотрит на Учиху. Тот сосредоточен и, кажется, полностью поглощён процессом. На нём форменная учиховская футболка и брюки, в которых он вернулся с миссии.
— Мешаю? — откладывая хазуя, ловит взгляд Шимуры Кагами.
— Нет, — качает головой Данзо, укладываясь на футон, и закидывает руки за голову.
И всё же как-то ему неспокойно, как бы Учиха не учудил чего от избытка чувств.
— А чего не на футон? — почти равнодушно спрашивает он, вслушиваясь, как Учиха возвращается к полировке клинка.
— Зачем? — голос спокойный, сосредоточенный, хер проссышь, что там в этой чернявой башке варится.
— Удобнее.
— В этом нет необходимости, — берясь за салфетку, Кагами аккуратно вытирает клинок. — Не хочу тебя стеснять.
— Иди сюда, — откидывая одеяло, требует Данзо садясь.
— Зачем? — кажется, даже искренне удивляется Учиха. — Мы не муж и жена, чтобы спать в одной постели.
— Я устал, Кагами, — в голосе явно не хватает мягкости, но Данзо правда устал. — И у меня нет никакого желания караулить тебя ночь напролёт, чтобы ты у меня тут часом не зарезался. Мне надо выспаться, завтра будет тяжёлый день.
— Хым, — фыркает Учиха, но с места не двигается. — Не переживай, я не буду тебя беспокоить… если что выйду.
И Данзо убеждается в правоте своих подозрений. Вариант, кстати, не так уж и плох, но, покатав эту возможность в мыслях и так и сяк, Данзо качает головой. Нет, Учиха ему нужен живым.
— Хватит дурить, — схема в голове выстраивается легко, словно разбегающиеся от камня круги на воде. — Красиво подохнуть всегда успеешь, а вот исправить ситуацию… Ты поступил эгоистично, поставил собственные желания выше интересов деревни. И кому-то придётся теперь это дерьмо разгребать. Разве не справедливо будет, что этим кем-то станешь ты?
Кагами хмурится, пытаясь понять, к чему ведет Данзо:
— Не я Хокаге, да и не ты. К чему этот разговор?
— К тому, — подобрав ноги, Данзо упирается в колени локтями и устраивает подбородок на сцепленные в замок руках. — Что Сару-кун сейчас в полной жопе, ему понадобится наша сила и поддержка. Он слишком молод для этого поста, главы кланов не станут ему подчиняться. Начнётся делёжка власти и смута. Ты этого хочешь?
— Я не глава клана.
— Да, но ты можешь помочь мне убедить Тоджиро-сама, например, что Хирузен хороший вариант и ему стоит оказать помощь.
— Это так не работает, — качает головой Учиха.
— Нет, я не о том. Просто убедить, договориться… Кагами, на Шарингане свет клином не сошёлся. Учиха не единственный великий клан Конохи. Но остальные же как-то обходятся без этих ваших… фокусов.
Кажется, Данзо удаётся достучаться до Учихи и заинтересовать его. По крайней мере, он уже сосредоточенно хмурится, обдумывая его слова.
— Но об этом мы поговорим завтра. А сейчас спать, — Шимура вновь ложится на футон, раскидывая руки, и сладко тянется. — Иди сюда.
В ночной тишине комнаты отчётливо слышно фырканье Кагами.
— Иди-иди, — зовёт Данзо. — Мне так будет спокойнее.
— Это как-то… неловко.
— Что?! Ками-сама! — у Данзо аж дыхание перехватывает, приходится шумно выдохнуть накрывшее его раздражение сквозь стиснутые зубы. — То есть всё, что было до этого, — нормально. А вот лечь со мной в постель уже перебор? Я тебе ща морду просто набью, честное слово!
Данзо со стоном, переходящим в рык, подхватывает подушку и одеяло. И, не обращая внимание на подобравшего для боя Кагами, в два шага пересекает комнату. Бросает в изголовье подушку и, встряхнув одеяло, плюхается рядом с Учихой. Пристроив голову на подушку, Шимура дёргает за воротник Кагами, но тот упирается.
— Да и чёрт с тобой! — уже не скрывая злости, цедит Шимура. — Можешь сидеть тут всю ночь, но даже в сортир не смей дёрнуться. Разбудишь меня, клянусь, я тебя сам убью.
Данзо натягивает на плечо одеяло и закрывает глаза. Кагами остаётся сидеть. Лишь уже почти провалившись в сон, Данзо чувствует, как начинает возиться Учиха, аккуратно, чуть ли не по стойке смирно укладываясь рядом. Данзо вздыхает, сетуя богам, что так жестоко прокляли его, и просовывает руку под голову Кагами, закидывает ногу на бёдра и обхватывает поперёк груди. «Пусть только рыпнется, сука», — думает Данзо, утыкаясь носом в чужую ключицу, и мгновенно засыпает.
***
Утро встречает Данзо ласковым светом и затёкшим плечом. Ему тепло и уютно. Только чьи-то волосы настырно лезут в нос. Шимура почти брезгливо отпихивает помеху. Открывает глаза и силится понять, какого чёрта происходит и откуда в его постеле ещё кто-то. И тут проснувшийся мозг холодным ушатом памяти, немилосердно выплёскивает на него события прошлых суток. На какое-то мгновение, даже кажется, что это не память, а просто какой-то дикий и жуткий кошмар. Но нет, рядом с ним поднимает заспанное лицо Кагами, осоловело осматриваясь, видимо, тоже силясь понять, что он тут делает.
Глубокий вдох - выдох, закрыть глаза, расслабить тело. Как по учебнику Данзо возвращает себе контроль и тратит еще пару секунд на принятие ситуации. И второй раз Шимура открывает глаза уже полностью погасив лишние эмоции.
— Чай будешь? — буднично предлагает Данзо.
Кагами кивает, щурясь от заливающего комнату света. Шимура оглядывается и вспоминает, что чайник они вчера забыли в ванной. Зачёсывает пальцами волосы назад и, потянувшись, идет за чайником.
Умывшись и налив новой воды Шимура возвращается, как раз к тому времени, как напарник успевает убрать постели. И теперь чинно сидит у стеночки, насторожено следя за действиями хозяина.
Данзо зажигает горелку, ставит чайник и принимается рыться в тумбочке. Пока Данзо ввозится с чайными принадлежностями и ждёт чайник, Кагами тоже успевает мотнутся в ванну, и теперь внимательно следит за действиями Шимуры. Тот достает несколько небольших банок с чаем и задумчиво их перебирает, останавливая свой выбор на двух вариантах:
— Ты по утрам, что предпочитаешь? — проявляя гостеприимство интересуется Данзо.
— Мне все равно.
Вздохнув Шимура залазит в каждую банку поочередно носом и прислушивается к собственным ощущениям. И, наконец, определяется с выбором.
— Пойдет? — протянув банку Кагами, предлагает Данзо.
— Это что — молочный улун? — Кагами тоже принюхивается и пытается блеснуть эрудицией, но натыкается на скептический взгляд Шимуры.
— Это «Аромат медовой орхидеи с горы Феникса» — гуандунский улун полного цикла обработки с многократным прогревом, — ядовито поясняет Данзо. — А молочный улун — говно, которое впаривают дебилам, которые не разбираются в чае, но хотят выглядеть знатоками.
От отповеди Данзо Учиха явно тушуется. И Данзо всё же снисходит до объяснения.
— На самом деле так называемый молочный улун — это слабоферментированный чай, невысокого качества с молочной отдушкой.
— А жасминовый?
— Ширпотреб, — припечатывает Данзо, придирчиво отмеряя сухие темные листья чая на весах. — Наука о чае — это целое искусство! Люди империи на этом строят, есть даже чайные войны.
Напарник скептически фыркает, глядя, как Шимура подносит чашку неправильной формы к носу и долго принюхивается.
— Это чахэ — начало пути, — поясняет Шимура, протягивая чашку Кагами. — Знакомься!... В смысле нюхай.
— Так я уже нюхал, — отодвигается Учиха, не понимая, что от него хочет Данзо. — Зачем второй раз то?
— Потому что так принято, — терпеливо поясняет Шимура.
— Ну ладно, — Кагами берет, протянутую чахэ, и пару раз вдыхает.
— Не так, — поправляет его Данзо. — Наклонись ниже и согрей чай своим дыханием, сделай три-четыре глубоких вдоха — тогда аромат пойдет. Чувствуешь?
— Забавно, — признается Кагами, выполняя рекомендации, и возвращает чахэ Шимуре.
Данзо высыпает чай в маленький глиняный чайничик и заливает кипятком. Тут же сливая настой в приготовленный кувшинчик через крохотное ситечко. Разливает по двум пиалам и через пару секунд опрокидывает их в стоящую рядом миску.
— Первый пролив не пьют. Это просто разогрев посуды и промывка чая, — поясняет свои действия Шимура усмехаясь. — Вода для мытья ног.
— Как всё сложно, — вежливо отдает честь стараниям хозяина Кагами и вспоминает, наблюдая, как Данзо, прикрыв глаза, ждет секунд десять, прежде чем разлить настой заново. — Тоджиро-сама тоже вечно с чашечками возится.
Данзо кивает, фиксируя новую информацию в голове. Но сейчас он сосредотовен на чае, отсчитывая время заварки. Повторив проделанную ранее процедуру Данзо протягивает Кагами пиалку и берет свою, делая маленький глоток. Теперь можно поговорить:
— Так, давай вернемся к нашим баранам. Поправь меня, если я ошибаюсь. Ваш Тоджиро занял место лидера Учиха сразу после ухода Мадары?
— Да.
— Кем он был до этого? Почему именно он? Кто ещё претендовал?
— Личный секретарь и советник Мадары-сама. Вроде бы занимался дипломатическими и торговыми связями. Мадара-сама был военным лидером. Тоджиро-сама же начинал ещё при Таджиме-сама. Кажется, они были друзьями, но тут я не уверен. Кто ещё претендовал, я не знаю. У Мадары-сама прямых наследников не было. Я тогда ещё мелкий был, могу всего не знать.
— Старый хитрый лис, переживший множество бурь, — задумчиво тянет Данзо. — Мадара, говорят, был вспыльчив и заносчив без всякой меры?
— Это можно сказать про любого из Учиха.
— Но не любой становится лидером. И не любой доживает до таких лет. Тоджиро самый сильный ваш боец?
— Да нет, но, говорят, Мадара-сама прислушивался к его словам, — впрочем, уверенности в голосе Кагами не слышно. — Не знаю... Я даже не знаю, какие у него техники.
— Значит ещё и осторожный, — делает вывод Данзо. — Сможешь организовать мне с ним встречу?
— Кхым, — раздраженно фыркает Кагами, отпивая из своей пиалки. — Я даже не знаю, как сам ему на глаза покажусь.
— Почему?
— Знаешь сколько восторгов было, когда Тобирама-сама выбрал меня в свою группу эскорта?
— Понятно. Сильно пресовали?
— Ну так, — пожимает плечами Кагами. — Ненавязчиво намекали. Старайся лучше, Кагами-кун, и, возможно, именно ты станешь следующим хокаге. Ты ведь хочешь, чтобы наша деревня процветала? Будь амбициознее, у тебя есть потенциал.
— Ясно.
— Что тебе ясно? — хмурится Учиха. — Может лучше к Нара пойти?
— Нара придут к нам сами, когда поймут, что за Хирузеном стоят и Сенджу и Учиха.
Кагами молчит, крутя в руках пиалу, и хмурится. Данзо снова разливает чай и, забрав свою пиалку, встает. Придвинув стул садится за стол, доставая свиток с картой Конохи. скользит взглядом по названиям кварталов, прикидывая расстановку сил.
— А ты уверен, что Сенджу поддержат Сарутоби? — в голосе Кагами слышится сомнение.
— Во-первых: это воля Второго. Во-вторых: обезьяна постоянно на посылках у Мито-химэ бегал. Маленькие ни к чему не обязывающие поручения, но контакт есть. К тому же он милый, бабы в возрасте любят оказывать покровительство милым мальчикам. А у неё есть авторитет и сила. Они его поддержат.
Кагами вздыхает, принимая аргументы Данзо:
— Хорошо, что мне сказать Тоджиро-сама?
— Иди сюда!
Кагами несколько тушуется, но всё же, отставляет пиалку, подходит ближе. Данзо не отрываясь от свитка, тянет руку к нему, оглаживая бок и поясницу. На колени Кагами опускается сам. Данзо рассеянно треплет его по голове, подталкивая к своему бедру.
— Ну скажи… что Сару-кун был ближе Тобираме, хотя нет, не пойдет. Про то, что он первый вызвался, тоже не говори. Заебут наездами, почему не ты, — Данзо пожевав нижнюю губу, прикидывает более весомые аргументы, задумчиво перебирает черные пряди, наглаживая Кагами, словно устроившуюся на его коленях кошку. — Скажи, это был политических ход. Назначив выходца из клана Сарутоби, Сенджу продемонстрировали равенство кланов Конохи и доступность вертикали власти. Нельзя было давать лидерам кланов повода думать, что власть в деревне всегда будет в руках Сенджу и Учиха, а их роль всегда стоять в тени. Политика. И сейчас следует… продемонстрировать великодушие и заинтересованность в новом хокаге, дать молодому Сарутоби возможность опереться на более опытное плечо.
— С таким дипломатическим даром, Тобираме-сама надо было выбрать тебя, — раздается тихий смешок внизу. — Тебе не обидно?
— Если подумать, Тобирама-сенсей всегда больше выделял Сарутоби, я же всегда был в тени. Наверно, я слишком эгоистичен для этой должности, — подумав вздыхает Данзо. — И не умею принимать решения сердцем, при этом вспыльчив. Меня заботит только результат. Наверное, этого не правильно, чтобы быть хорошим лидером.
Шимура чуть жестче сжимает пряди, придавливая голову Учихи к своему паху.
— Но это не значит, что я не разочарован… А возможно, если бы я успел первым, то всё было бы иначе. Если бы… Впрочем, у тебя есть шанс прочувствовать всю глубину моего недовольства… скажем сегодня вечерком. М?
Но ответить Кагами не успевает. На подоконник открытого окна заскакивает всклокоченный Хирузен. Данзо едва успевает спихнуть Учиху с колен и поднять руку. Кагами ужом проскальзывает под стол, устраиваясь между разведённых ног Шимуры.
— Привет! Я тут к тебе по делу, — с ходу начинает Сарутоби.
— Ты не охерел ли часом, первое лицо нашей славной деревни? — вместо приветствия одергивает товарища Шимура, наклоняясь вперёд, так чтобы перекрыть тому обзор на зазор между ним и краем стола.
Обезьяна обескураженно отшатывается от столь не радушного приёма и Данзо поясняет причину своих возмущений.
— Ты у нас геннин желторотый или Третий хокаге? Слез с подоконника, сделал морду тяпкой и зашёл со всем полагающемся величием через дверь.
Едва Сарутоби фыркнув спрыгивает с подоконника, Данзо подрывается следом, выглядывая в окно. Кагами выныривает из под стола и тоже готов сорваться в шуншин, но замирает, бросая настороженный взгляд на Шимуру. Данзо щёлкает языком и кивает:
— Вали, — одними губами без голоса.
Кагами исчезает, а Данзо спешит отщёлкнуть задвижку замка на двери и торопливо приводит себя в порядок, поправляет яйца и привставший было член сквозь форму и снова садится за стол. В дверь стучат:
— Шимура, Великий Третий хокаге, изволит почтить тебя, засранца, своим визитом! Открывай!
— Открыто, — Данзо разворачивается на стуле к двери.
Дверь открывается и в неё пафосно вплывает, заложив руки за спину и выпятив нижнюю губу, Сарутоби. Придирчиво оглядывается, морща нос, цокает языком и вальяжно прикрывает за собой дверь. И резко разворачивается, вдруг забегав глазами:
— Слушай, у меня проблема.
Данзо хмурится и прикрывает рот рукой, чтобы не выдать, подкатившийся к горлу, смешок:
— Сейчас у всех проблемы. До тебя, вон, Кагами заходил, — зацепившись взглядом за забытую сумку Учихи, Данзо сам сдаёт напарника, пока внимательный друг не заметил оставленную вещь и не полез с вопросами. — Его и Акимичи сейчас пресуют по домам, почему не они следующие.
— А Утатане?
— А у неё карт бланш — всегда может отмазаться: кто же доверит пост бабе?!
— Ну-да, удобно, — соглашается новоиспеченный хокаге. — Но у меня другая проблема.
— Слушаю.
— В общем, тут такое дело… Совет твой нужен.
Данзо терпеливо ждёт, пока обезьяна оформит свои мысли, готовясь повторить озвученные ранее идеи. У них ещё есть немного времени до официальной инаугурации, главное подготовится к встрече с главами кланов. А она может быть с учетом военного времени раньше.
— В общем, я … переспал с Кохару-чан случайно, кажеться! — скороговоркой выпаливает Сарутоби и подумав добавляет. — Вчера. Что делать?
Данзо с минуту тупо таращится на друга, прежде чем находит силы возмутится:
— Обезьяна! Ты вообще в своем уме? Мы, считай, на пороге гражданской войны. А тебя заботят отношения с девчонкой?
— Кохару мой друг, напарница, - принимается возмущаться черствостью друга Сарутоби. — Она классная девчонка и хороший боец. Она меня вчера пригласила выпить, поддержала, а я… её… Это как-то не по дружески получилось. А самое паскудное, что я ничего не помню. Прикинь: проснулся утром у неё дома, башка трещит, штанов нет, а она рядом спит. В общем я удрал. Не хорошо как-то вышло.
— Дурак, — заключает Шимура.
В памяти всплывает вчерашний разговор перед штабом. Не уже ли Кохару восприняла его слова буквально?! Вот же дура, поддержала называется!
— Забей, — отмахивается Данзо.
— В смысле?!
— У нас проблемы посерьёзнее бабских обид. Потом разберётесь. Сейчас важнее доказать лидерам кланов, что ты сильный хокаге, и не дать им вцепится друг другу в глотки.
— А с чего им глотки то друг другу рвать? — Сарутоби подбирается, забывая про свои вечные ужимки и смотрит уже серьёзно. — Второй сам меня назначил — это была его воля.
— И как долго его воля будет иметь значение? — презрительно кривит губы Данзо. — История знает множество примеров, когда даже кровных наследников душили через пару недель после смерти лорда.
— Да, хватит нагнетать! — сложив руки на груди, качает головой Сарутоби. — Не забывай, у нас сейчас война идет. Устраивать открытый переворот никто не решится. Смута ослабит деревню. А враг её добьёт. Скорее из меня попытаются сделать марионетку и все решения будет принимать совет лидеров кланов. А уже потом, да, в более спокойное время могут попытаться убрать.
Данзо некоторое время размышляет над словами друга и кивает.
— Возможно, ты прав. Но как бы они не перегрызлись в процессе, выясняя за кем будет последнее слово. Даже совету нужен тот, кто принимает окончательное решение.
— Я ещё вчера хотел к Мито-химэ сходить, посоветоваться, — признаётся Сарутоби. — Да вот, не дошёл.
— Так иди сейчас, — предлагает Данзо. — А я попробую поговорить с Тоджиро-сама. Сенджу отвечают за бойцов на передовой, полиция Конохи за внутреннюю кухню. Если они встанут за твоей спиной — остальные не посмеют рыпнуться.
— Не нравится мне этот Тоджиро-сама, — неожиданно признаётся Хирузен. — мутноватый он какой-то. Вроде улыбается тебе, добренький такой весь, а я вот жопой чую, если что — сожрёт и не поморщится. Да и Тобирама-сенсей к нему относился настороженно. Не знаю, что там за кошка между ними пробежала. Но, в общем, дело тёмное.
— Попробуй узнать через Мито-химэ, — советует Данзо. — Но в любом случае, Учиха лучше иметь в союзниках, чем во врагах.
— Мне сегодня к трём в штаб надо будет. Надо как-то подготовиться, чую будут смотрины. Даже не знаю, что им всем говорить, если честно. Буду сидеть, как дурак, и глазами лупать.
— Ну, возьми с собой Кохару, — подумав предлагает Шимура. — На красивую девушку всегда приятно смотреть, отвлекает внимание. А с учётом, что она ещё и злая, как дикая кошка, на её фоне ты будешь верхом адекватности и выдержки. И Хомуру — он в очках и морда умная, осторожен в суждениях, склонен отмалчиваться, рядом с ним ты будешь выглядеть решительным и твердым лидером.
— Почему не Кагами с Торифу?
— Кланы Учиха и Акимичи имеют большую силу в Конохе, могут подумать, что ты уже попал под их влияние. А тебе надо продемонстрировать независимость и объективность.
— Ты предлагаешь мне использовать друзей?
— А в чём проблема? Не врагов же!
— Пошли со мной!
— На хера? За ручку подержать?
— На твоём фоне я буду выгодно отличаться от беспринципного мудака.
— Сам ты мудак, обезьяна, — морщит лицо Данзо, покачивая головой. — Но мысль дельная. Я подумаю.
Сарутоби осматривается, почесывая затылок и морщит лицо. Данзо, решив, что разговор окончен, отворачивается. Чай в пиалке уже остыл, но Шимура одним глотком допивает, аккуратно сдвигая чашечку подальше от края стола.
— У тебя, как всегда, пожарть нечего? — уточняет Сарутоби и привычно грозит. — Будешь плохо питаться, получишь язву желудка.
— Если доживу, — отмахивается Шимура, сворачивая и убирая свиток.
— Чтобы хорошо служить Родине боец должен быть сыт, одет, обут и хорошенько вздрючен, — назидательно цитирует расхожую фразу Хирузен. — Можно я твоей ванной воспользуюсь? Надо себя в порядок привести перед встречей с Мито-химэ.
Данзо задумывается, не осталось ли в ванной чего такого, но так навскидку вспомнить не может. И в итоге решает не рисковать:
— Вали к себе, обезьяна. Тебе ещё переодеться бы не помешало, воняешь старый козёл.
Но Сарутоби не спешит уходить. Шимура оборачивается, собираясь выставить друга уже прямым текстом за дверь. И обнаруживает, что тот рассматривает забытую Учихой у тумбочки на полу пиалку.
— Ты что поил Кагами-куна чаем? — обвинительно тычет пальцем в Данзо Сарутоби.
— Да, — отпираться от очевидного глупо, но Данзо решительно не понимает, чем так удивлён друг. — А что?
— Это моя же пиалка! Вот смотри, с персиком на донышке, — надув губы, возмущенно ворчит Сарутоби, поднимая оставленную Кагами чашечку. — Он же ее облапал и даже не помыл за собой! Прикинь, так бросил.
— Вообще-то спешу тебе напомнить, у меня всего две пиалы и обе они мои, — ещё больше раздражается напором друга Данзо.
— Да, — соглашается Хирузен, ставя злополучную пиалку на тумбочку. — Но на моей памяти, ты первый раз поишь кого-то, кроме меня, чаем. Это заставляет задуматься!
— О чём? — не выдерживает Данзо, уже откровенно злясь на дотошного друга. — Ты слишком большое значение придаёшь ерунда.
— Зато я теперь знаю, что тебе подарить, — состроив загадочную мину тянет Сарутоби.
— До этого надо хотя бы одному из нас дожить для начала, — повторяется Данзо, пытаясь игнорировать кривляния друга.
— Не будь таким мрачным, Данзо-кун. Просто, я рад, что у тебя появился новый друг, — примирительно улыбается Хирузен. — Ты легко находишь подход к другим людям, но никогда никого не пускаешь в ближний круг. Так что я очень рад за тебя. Значит мы теперь будем пить чай втроём — здорово! Давай ещё Кохару-чан позовём?
— То, что ты с ней переспал, ещё не значит, что я буду тратить на неё время, — огрызается Данзо.
— Зануда! — дразнится Третий-хокаге и уже серьёзнее добавляет. — Давай встретимся в два на главной площади, обсудим стратегию.
Сарутоби порывается было по привычке выскочить в окно, но, видимо вспомнив о об отповеди Данзо, закладывает руки за спину и, чинно попрощавшись, выходит через дверь.
Данзо подходит к тумбочке, поднимает пиалку, рассматривая узор на дне, и усмехается. Обезьяна опять навыдумывал какой-то ерунды, придав слишком большой смысл такому незначительному событию. И всё же что-то в этих словах Данзо цепляет, заставляя задуматься, а кто они теперь с Кагами друг другу? Для «напарников» они перешли на слишком личностный уровень, «друзья» тоже не про них, «любовники» — отдает какими-то романтичными соплями, да и любовью тут и не пахнет, честно говоря, каждый занят собой, использую второго, как средство усмирения собственных демонов, «союзники» слишком благородно звучит, с учётом последних событий. Скорее уж им подойдёт определение «сообщники». Покачав головой Данзо собирает посуду и идёт в ванну.
Впереди его ждёт долгий и тяжёлый день.
