Без названия по старой зарисовке

[bhime]

Нэ... Что-то устала от этого куска лиса. Даже название не придумывается. А значит, пусть вылеживается, пока лиса сядет за вторую часть с чистого листа. Все одно полночный бред графоманки. Литературной ценности хотя и ноль, за то кайф от процесса. ^__^

Фэндом: Saiyuki
Автор: Shinsoo
Бета: нет и вряд ли будет.
Рейтинг:G
Персонажи: Годжо и Банри.
Жанр: а хер знает, у меня с этим вечно проблемы.
Краткое содержание: зарисовка про приключения Годжо и Банри, за год до судьбоносной встречи Годжо и Хаккая.
Дисклеймер:ни на что не претендую, все герои принадлежат Минекуре Казуи.
Предупреждение: ООС стандартный.
Статус: не закончено, но очень надеюсь что будет.


Годжо открыл глаза, за мгновение до того как дверь распахнулась, жалобно звякнув выбитым замком. В дверном проеме замаячила парочка мордоворотов, впрочем, они тут же поспешили отойти в сторону, пропуская вперед хрупкого вида брюнетку. Ван Шан в городе не знали в лицо ну разве что слепые, да грудные младенцы. Первые в принципе никого знать в лицо не могли, интерес же вторых пока сосредотачивался лишь на мамкиной сиське. Эта уже не молодая, но все еще привлекательная вдова крепко держала в своих руках, как минимум, одну треть игорного бизнеса города, и это не считая ткацкой фабрики, доставшейся ей в наследство от мужа. Сама же Шан слыла страстным коллекционером антиквариата, которого мало заботили пути, по которым к ней попадали новые «безделицы». Правда, об этой стороне жизни уважаемой госпожи Ван, обычные горожане не знали или делали вид, что не знают. В прочем, как и о том, какими способами год от года преумножалось и без того внушительное состояние вдовушки. А способами Ван Шан не гнушалась, когда дело касалось выгоды.
Обведя взглядом полутемную комнату, женщина презрительно скривила губы. Свет, робко заглядывающий через дверь из коридора, немилосердно выхватывал следы разгула. На полу вперемешку с пустыми бутылками валялось какое-то тряпье. В лицо ударил тяжелый запах перегара и пота, разбавленный приторной сладостью дешевых духов. Ближайшая из тряпок, кажется, была платьем одной из шлюх, что забылись пьяным сном у него на груди. Но вот одна из девушек завозилась, даже сквозь мутный угар, почуяв опасность, исходящую от застывшей на пороге гостьи. Непонимающе хлопнула ресницами с уже порядком осыпавшейся с них тушью, и, наконец, сориентировавшись, поспешила растолкать подружку. Вторая девушка, сначала было, вяло попыталась, отмахнуться от торопливых рук, настойчиво теребящих ее плечо, но затем все же тяжело подняла голову. Впрочем, ее взгляд тут же прояснился, едва натолкнувшись на испуганное личико первой. Проследив красноречивый взгляд подруги, девушка тихо ойкнула, заметив в дверях брюнетку в непривычном для этих стен деловом костюме.
- Вон, – тихий сквозь зубы приказ, подействовал на шлюх не хуже удара.
Обе девушки поспешно выскользнули из кровати и, подхватив по дороге несколько тряпок, мышками выскочили из номера, на ходу натягивая первое, что попало под руки, не разбираясь, чьи именно это вещи. А он все так же равнодушно разглядывал потолок, никак не реагируя на происходящее.
Зло, цокая шпильками, женщина пересекла комнату и резким движением распахнула окно. В комнату ворвалась прохлада ночи, срывая оседающий на коже саван прогорклого кумара отгремевшей оргии.
- И как это понимать?- начала она, едва сдерживая рвущийся наружу гнев. – Ты должен был явиться ко мне с докладом еще вчера утром. Почему я должна разыскивать тебя по всем борделям города?
- Ты сомневаешься в том, что работа сделана? – не отрываясь от сумеречных теней танцующих на потолке, ответил парень.
- Ты знаешь, что такое деловая встреча? Юбки девкам по настроению можешь задирать, а бизнес не терпит разгильдяйства, – уже срываясь от столь явного безразличия, почти рычит в ответ женщина.
Сдернув со стоящего у окна стула джинсы, Шан швырнула их в лицо парню, ища хоть какой-то выход для захлестнувших ее эмоций. В воздухе звякнула пряжка. Годжо вяло дернул головой, убирая лицо из-под удара, в прочем безрезультатно, и по щеке уже тянулся росчерк царапины.
– Оденься, когда говоришь с хозяйкой, – рявкнула Ван Шан, и тут же досадливо прикусила губу, пряча тяжелый вздох. - Тьма тебя побери, Годжо! Что происходит?
- Ну, - тянет парень, наконец, возвращая лицу привычное легкомысленное выражение и отвечая на гневную ругань Шан одной из самых похабных улыбочек из своего репертуара. - Эти крошки были так убедительны, я даже не заметил, как пролетело время. Не думал…
- Создается впечатление, что ты вообще редко думаешь, – уже мягче оборвала Шан оправдания, игнорируя ухмылки и тон ответа. – Годжо, ты же талантливый мальчик. А занимаешься лишь тем, что просто губишься себя. Что случилось? Что ты топишь в этих бесконечных оргиях?
Вопросы сыплются градом, но падают лишь в пустоту тишины разливающейся ядовитой тьмой по комнате. Годжо неторопливо начинает шарить по карманам в поисках зажигалки и сигарет.
Не дождавшись ответа, Шан подходит ближе и присаживается на кровать, молча, протягивая прихваченную с подоконника пачку. Пока Годжо прикуривает, она ловит огненно красную прядь волос, пропуская ее между пальцами. Волосы у Годжо мягкие, словно шелковые, тяжело устоять перед искушением и не притронутся к ним. Хотя сам владелец этого богатства, кажется, не очень это дело любит. Зажав сигарету зубами, Годжо натягивает джинсы, рассеянно шаря взглядом по комнате в поисках рубашки.
- Ты хороший парень, Годжо, хорошим парням нечего делать в бизнесе. – задумчиво наблюдая, как парень одевается, между тем рассуждает Ван Шан.
У Годжо красивое тренированное тело, гладкая кожа и почти нет шрамов. На нем вообще все быстро заживает, почти как на ёкае. Женщины любят Годжо, и Годжо любит женщин, и все же на дне таких же красных, как его волосы, глаз колючим клубком притаилась тоска. Годжо авантюрист и вор. И все же.
– Хочешь… я могу поговорить с нужными людьми, устроишься на нормальную работу. Найдешь себе женщину. У тебя ж вся жизнь впереди. А если продолжишь в том же духе быстро кончишь свои дни в сточной канаве. Есть у меня одно местечко на примете, туда бы своего человечка поставить. Чем тебе не шанс, а мне прибыль?
Со Гождо молчит, медленно выпуская тоненькой струйкой сигаретный дым, и разглядывает женщину. Она вдвое старше его, наверное, она бы могла быть его матерью. Шан сидит, небрежно закинув ногу на ногу, и облокотившись на спинку кровати. Тонкая талия и высокая грудь – только кое-где кожа чуть заметно увядала. Госпожа Ван неукоснительно следит за собой. Казалось, в ней воплотилось все очарование зрелой женственности. Годжо все равно, она не его мать. И, затушив сигарету в пустой банке, он тянется губами к узкой полоске кожи у основания шеи, что выглядывает из-под жесткого воротничка пиджака сидящей рядом с ним женщины. Но Шан уходит от поцелуя, насмешливо отмахиваясь.
- Нэ… Годжо, ты не забылся?
- А Банри говорил, что ты ко мне не ровно дышишь. Разве нет?
- Фых, - фыркает женщина, оценивающе смеривая взглядом молодого полукровку. - Твой Банри вообще много говорит, слушай его поменьше, подольше поживешь. Где товар?
Годжо знает, как часто «нет» означает «да», и его рука уже скользит по бедру, затянутому в строгую юбку из дорогой шерсти. Но ответный взгляд слишком холоден, что бы продолжать. Не судьба.
Порывшись в валявшейся возле кровати сумке, Годжо достал коробку-футляр. И довольно хмыкнув, потянул ее Шан жестом заправского фокусника.
- Ву-а-ля.
Глаза Ван хищно блеснули, когда женщина буквально выхватила из рук Годжо вещицу. И тут же торопливо открыла, извлекая цзю ань чеюу (1). Годжо чиркнул зажигалкой, галантно поднеся импровизированную свечку ближе к увлеченной свитком Шан.
- Да, это она, - удовлетворенно кивнула та, разве что не поедая глазами желтоватую бумагу. – Хорошая работа.
Бросив равнодушный взгляд на картину, Годжо лишь фыркнул, видимо, так и не найдя того сокровенного смысла в грубых, словно намалеванных рукой ребенка, линиях. Сие бесценное творение великого мастера, за которое госпожа Ван отвалила ему с Банри весьма приличную сумму, носило гордое название «Подставка для кистей». Помнится, когда они впервые смогли детально рассмотреть свой трофей, его напарник еще долго ржал, что он и сам мог бы нарисовать такой шедевр с легкостью. Не смотря даже на то, что рисовать Банри никогда не умел, и даже писал то с ошибками. А Шан уже аккуратно сворачивала картину, убирая ее обратно в футляр.
- Ладно, иди домой и отоспись. Завтра зайдешь за деньгами. А то ты сейчас настолько пьян, что тебя ограбить может даже ребенок, – на ходу вместо прощания смеется довольная госпожа Ван, и, уже почти выйдя в коридор, уже серьезнее добавляет. – И все-таки, Годжо, подумай над моим предложением.
- Ты тоже, - легкомысленно отзывается Гождо.
- Аре! – возмущенно взмахивает руками Шан. – Как тебе не стыдно, говорить такое женщине, которая тебе в матери годится?! Похабник!
Годжо машет рукой на прощанье, наблюдая, как, следом за хозяйкой, в дверном проеме мелькают массивные фигуры телохранителей. А потом принимается искать ботинки. Процесс поиска осложнен еще и тем, что света, попадающего в комнату из коридора, катастрофически мало. Лампочку то в самой комнате Годжо случайно разбил, хотя в тот момент это совсем не казалось такой большой потерей. В итоге приходится ползать на карачках, освещая себе путь все той же зажигалкой. Левый ботинок находится почти сразу, под кроватью, а вот правый как в воду канул. Годжо увеличивает радиус поиска, потихоньку начиная злиться и бурчать под нос ругательства. Когда до его слуха через открытое окно доносятся приглушенные голоса и короткий женский вскрик. Еще раз матернувшись, Годж все же встал с колен и выглянул в окно.
Там внизу трое лбов зажали какую-то девчонку. В бледном свете, выглянувшей из-за облаков луны, в руках одно из нападавших сверкнул нож. И злополучный ботинок был забыт. Годжо, не раздумывая, сиганул в окно, благо всего второй этаж. Такая высота для ёкая не серьезно, даже для полукровки.
- Привет, пацаны, закурить не найдется?
Девушка вновь охнула, закрывая рукой рот и с ужасом наблюдая, как рухнувшая откуда-то сверху тень выпрямляется и обретает человеческие черты. Нападавшие тоже замерли, удивленно переглянувшись. Но быстро сориентировались, не найдя в растрепанного вида пацане лет восемнадцати, в одном ботинке, серьезной угрозы.
- Проваливай, не видишь, мы заняты, – начал одни из них угрожающе двинувшись на Годжо. – Или проблем захотел?
- Ну, как же не лезть, - задорно улыбнувшись, Годжо подмигнул девушке. – Если в беду попала такая милая крошка, как можно не вмешаться.
Девушка испуганно жалась между мусорных баков, глядя на происходящее мутными от слез глазами. И даже не предпринимала попыток убежать, видимо, прибывая в состоянии глубокого шока.
- Ты че не понял?! – взревел парень, замахиваясь для удара.
- Неа. – ухмыльнулся неожиданный защитник, впечатывая кулак противнику в живот.
Парень охнул, сгибаясь пополам, и осел на землю. Оставшиеся двое бросились на Годжо. Завязалась драка.
Годжо пригнулся, уходя от чужого кулака, и прыгнул вперед, сбивая противника с ног. Второй попытался повиснуть на нем. Но полукровка извернулся, скидывая нападающего. Удар еще удар. Уже сам не успевает увернуться. Рот наполнился кровью из разбитой губы. Но металлический привкус на языке лишь добавляет задору. Рубашка трещит, расходясь по швам, когда ее дергают с плеч, пытаясь сдержать его движения. Главное вывернутся и вновь выкинуть руку на встречу чужому движению. Чьи-то руки сомкнулись замком на груди, но лишь дали опору для пинка с двух ног. Хриплый, свистящий выдох подсказывает, что удар нашел цель. Теперь сбросить руки, рывком впечатав чужую спину в стену дома. Хватка слабнет, и его локоть врезается в незащищенный бок. Разворот и прямой в челюсть. И не дожидаясь пока противник, хватая воздух ртом, сползет к ногам, кинутся на следующего. Где-то на краю сознания памятка про нож. Подсечка и удар. Последний из нападавших, потеряв равновесие, рухнул на землю. Все?! Лишь эхом короткий удивленный вскрик в ушах. Упавший как-то неловко перевернулся на спину и застыл. Нож, по самую рукоятку.
- Бля, - закусив губу, Годжо недовольно поморщился, глядя на, расползающееся на груди человека, темное пятно. - Не повезло.
- Эй, – позвал Годжо девушку, стирая тыльной стороной руки кровь с разбитых губ. - Бежим от сюда!
И видя, что словами ее не растормошить, схватил за руку. Та заметно вздрогнула, вяло, попытавшись вырвать ладошку. Но Годжо лишь сильнее сжал руку. Сам же уже следуя свому совету, и увлекая за собой всхлипывающую, но благо, не сопротивляющуюся незнакомку. За их спинами уже слышались крики прибежавшей на шум охраны борделя.

Домой Гождо доковылял лишь глубокой ночью. Удрать от преследователей оказалось не сложно, но потом пришлось провожать девчонку домой. Предварительно поработав жилеткой, для спасенной, что при первом же удобном случае, решила выплеснуть скопившиеся эмоции старым, поверенным, женским способом - разрыдавшись. Годжо не любил женские слезы, они вселяли в него самого какой-то иррационально-глупый страх и нестерпимое желание удрать куда подальше. Но, пересиливая себя, он старательно гладил ее по голове и прижимал к себе, нашептывая слова утешения. А сам размышлял, за чем же он в это все ввязался. Те двое его, как пить дать, запомнили, значит потом будут искать. Еще одна проблема на его задницу, впрочем, не самая большая. А девчонка, кстати, страшная. Вот это уже облом. А потом были сопли радости ее старика, и захлебывающие слова благодарности, и новые старые ботинки на размер больше. И путь домой с тихой злостью на так некстати закончившиеся сигареты.
Усталый, с раскалывающейся головой он тяжело ввалился в темную квартиру. Не включая свет, на ощупь добрался до кровати, пару раз споткнувшись об разбросанные вещи. Порядок было последнее зачем следил полукровка.
Мысли угрюмо крутились вокруг предположения Ван Шан, недоверчиво строя хрупкие иллюзии возможного благополучия. Но эти робкие мечты осыпались серыми осколками битого стекла, едва в мозгу просыпался чей-то, словно чужой, голос, что с циничной педантичностью переиначивая все перспективы, аккуратно перечисляя многочисленные недостатки и несовместимые с нормальной жизнью привычки. Сколько не мой ком грязи, он все равно останется грязью. Черт, он вообще ни когда в жизни не работал. А тут постоянная работа, на которую надо будет вставать в одно и тоже время. Одевать приличною одежду.
А женщина, ну ее пока нет, но если представить. Не из тех уличных девок, с которыми он привык иметь дело, а приличная, вежливая девушка будущая прилежная домохозяйка. Вот он приходит домой, а тут порядок и чьи-то теплые руки готовят для него. Семья - нормальная семья. От этих мыслей к горлу поступал какой-то злой смех. Годжо рухнул на кровать, даже не потрудившись раздеться. По выходным они будут ходить на ярмарку, покупать продукты. Как какая ни будь счастливая гребанная семья.
Рука машинально хлопает по карманам джинсов. Вот дерьмо, забыл, сигареты то закончились. Можно, конечно, встать и включить свет, вдруг где-то завалялась пачка. Но лень. А женщина, поди, будет выгонять его курить на улицу, приличные женщины не любят дым сигарет.
Херня какая-то. Ханье отчетливо чувствует кисловатый привкус лжи во рту. Какая женщина захочет с ним жить? Нет, не правильно, тут же поправляет сам себя Годжо. Зачем ему вообще постоянная женщина и весь этот геморрой с игрой в нормальную жизнь? Не стоит себя обманывать. Единственное, что интересует Ван Шан, это прибыль, и значит надеяться, что работенка не будет с душком, форменная глупость. Он увяз в этом дерьме по уши. Нет. Выхода нет.
По краю сознания вяло скользнула мысль, запер ли он входную дверь или нет. И тут же была отброшена за ненадобностью. Кроме его жизни здесь брать нечего. А его жизнь не такая уж большая ценность, что бы трать на нее свой сон. Перевернувшись на живот, Годжо уткнулся носом в подушку и через мгновенье уснул, так и не сняв даже ботинок.

А утро неумолимо стучалось в дверь и вежливо спрашивало разрешение войти. И таким же вежливым голосом объясняло цель визита. Хозяйка кабинета ловила луч солнца в чашке с чаем. И, казалось, совсем не слушала нежданного визитера. Визитер говорил о погоде и нравах молодежи, сетовал, на упавшие в цене, акции и здоровье мера.
- Госпожа Ван, старик Чен Нао слишком консервативен, и слаб здоровьем. Врачи не рекомендовали ему волноваться. А молодой хозяин так дурно воспитан, сущее наказание. Доступные женщины, сомнительные компании. Каких только глупостей можно натворить спьяну. Вчера, вот, к примеру, в городе приключилась пьяная драка и даже есть жертвы, - горький вздох, и также непринужденно, словно между делом на стол Хан лег потрепанного вида правый ботинок. – Кажется, это один из ваших людей потерял, а Цань до сих пор не вернулся домой. Старик так волнуется.
- Разве Чен Цань участвовал в этой драке?
- Нет, но ведь мог, – её гость не смотрит в глаза, он затаился, как паук, легонько перебирая лапками, плетет липкую паутину. – Они даже с убитым похожи чем-то. Вы меня понимаете? А свидетели… там темно было. Девушка же, из-за которой и произошла драка, ну скажем, не вынеся позора, утопится.
- Хым, – поймав солнце, фыркает Шан, отставляя чашку.
- А моя благодарность, госпожа Ван, не будет знать границ, - гость, вежливо улыбнувшись, наконец, прямо взглянул в глаза хозяйки. – Особенно с учетом тех возможностей, что откроются для меня, если прямой наследник исчезнет.
Ван Шан встала, отворачиваясь к окну. Скрестив руки на груди, женщина задумчиво следила, как по уложенной ровными плитками дорожке к дому шли еще двое визитеов. Один красноволосый паренек со смешно топорщимся прядками челки. Второй повыше ростом, сутулясь, прятал лицо под низко надвинутым капюшоном.


1. Цзю ань чеюу – рулоны, в которые сворачивают китайские картины-свитки хуафу.