О декаданс случайные встречи
Стол преферанс горящие свечи
Г. Самойлов
Меланхолия - в психиатрии - глубокая эндогенная депрессия, душевное расстройство, характеризующееся угнетенным состоянием духа с нарушением правильного течения представлений. Это задумчивая тоска, унынье, тихое отчаяние, без основательной причины, черный взгляд на свет, пресыщение жизнью, хандра. Это тяга к самоубийству. Это настроение декаданса. Поиска свободы и культа красоты нередко проникнутой аморализмом. Это мотивы небытия и смерти.
Декаданс (франц. decadence, от позднелат. decadentia — упадок), общее наименование кризисных явлений буржуазной культуры конца 19 — начале 20 вв., отмеченных настроениями безнадёжности, неприятия жизни, индивидуализмом. И все-таки он притягивает взор, завораживая толи своим блеском толи своим уродством. Иногда ты закрываешь глаза, и твое воображение возраждает какофонию звуков, затягивая тебя в круговерть дикой оргии. Вспыхивают свечи и дамы в бальных платьях кружатся на небольшой площадке перед лоснящимися мужчинами, которые жрут пресловутых омаров и потягивают вино из бокалов. Танцпол тает в сизой дымке, подсвечиваемой разноцветными огнями прожекторов, и ведущая праздника затянутая в тугой корсет что-то вещает, обещая воплощение мечты. Твое сердце замирает, и ты с упоением ждешь, когда же сказка воплотится. Лица сменяют лица. И крупной бусинкой катится по дрожащей коже капля. Гомон голосов превращается в раздражающий гул. Запах потухших свеч смешивается с запахом пота и дорогих духов превращаясь в тяжелый кумар. Дамы в роскошных туалетах, пьяно смеются, забираясь на колени к разодетым кавалерам. И шелковой змеей оборачивается атласный бант вокруг шеи твоей подруги, и она томно зарывает глаза, отдаваясь в руки, что медленно затягивают блестящую ленту. Мужчина рядом с тобой услужливо подносит пепельницу и что-то говорит. Тебе мучительно скучно. И ты никак не можешь понять, что же ты тут делаешь. Время растворяется в сигаретном дыме. Кто-то целуется, кто-то стонет под ударами. Какую-то девушка под руки снимают с креста, и ты не сразу узнаешь в ней свою подругу. Она еле передвигает ногами и ее буквально дотаскивают до мягкого дивана, где и оставляют отходить от кайфа. В искусанных в кровь губах тлеет вставленная чьей-то заботливой рукой сигарета. В памяти всплывает смутно знакомое слово сабспейс. Но тебе все равно, ты тушишь свою сигарету в хрустальную пепельницу. И просишь подать тебе кофе. Черная горько-сладковатая жидкость растворяется в твоей крови, заставляя сердце заходится в бешенном стуке. И ты встаешь, так и не спросив все ли нормально у подруги, уводя за собой своего нового знакомого. Ты так и не удосужилась спросить его имя… а может просто забыла. Единственное о чем ты способна думать это об спасении от душного гула и ты сбрасываешь чью то руку со своего колена. И ночной воздух разбивается об лобовое стекло, со свистом врезаясь в разгоряченное лицо, размывая свет уличных фонарей. Вечер в клубе для избранных оборачивается на утро головной болью, и мозолью на ноге. И ты тащишься на работу с непристойно длинными ногтями выкрашенными в черный цвет, на котором расцветают алые маки, и так и не вымытым до конца лаком в волосах. И все-таки проходит месяц - другой и ты вновь бежишь в магазин покупать новое платье и записываешься в салон, ведь скоро новый бал. Что бы на утро недоумевать, зачем ты потратил силы и время на этот балаган.
Подарки сирот к Новому году. Артюр Рембо
Подарки сирот к Новому году
I
Мглой комната полна, и осторожно в ней
Звучит шушуканье печальное детей.
Две детских головы за занавеской белой,
От грез отяжелев, склоняются несмело.
Снаружи стайка птиц друг к другу зябко льнет,
И крылья не влекут их в серый небосвод;
Проходит Новый год со свитою туманной;
Влача свой снежный плащ и улыбаясь странно,
Он плачет и поет, охвачен дрожью он.
II
Как будто окружил их мрак со всех сторон,
Как будто ночь вокруг, два малыша смолкают
И словно голосу далекому внимают,
И часто вздрагивают, слыша золотой
Предутренний напев, что в шар стеклянный свой
Стучит и вновь стучит, отлитый из металла.
Промерзла комната. Валяются устало
Одежды траурные прямо на полу;
Врывается сквозняк в предутреннюю мглу,
Своим дыханием наполнив помещенье.
Кто здесь отсутствует? -- вы спросите в смущенье.
Как будто матери с детьми здесь рядом нет,
Той, чьи глаза таят и торжество и свет.
Забыла ли она вечернюю порою
Расшевелить огонь, склонившись над золою?
Забыла ли она, свой покидая дом,
Несчастных малышей укрыть пуховиком?
Неужто не могла их оградить от стужи,
Чтоб ветер утренний к ним не проник снаружи?
О греза матери! Она, как пух, тепла,
Она -- уют гнезда, хранящего от зла
Птенцов, которые в его уединенье
Уснут спокойным сном, что белых полн видений.
Увы! Теперь в гнезде тепла и пуха нет,
И мерзнут малыши, и страшен им рассвет;
Наполнил холодом гнездо суровый ветер...
III
Теперь вы поняли: сироты эти дети.
Нет матери у них, отец их далеко,
И старой женщине-служанке нелегко
Заботиться о них. Одни в холодном зданье
Они встречают день. И вот у них в сознанье
Воспоминания теснятся, и опять,
Как четки, можно их весь день перебирать.
Чудесен был рассвет, суливший им подарки!
А ночью были сны таинственны и ярки,
И каждый, что хотел, то и увидел в них:
Игрушки, сладости в обертках золотых;
И в танце это все кружилось и сверкало,
То появлялось вновь, то снова исчезало.
Как было весело, проснувшись в ранний час
И протерев глаза, почувствовать тотчас
Вкус лакомств на губах... Уж тут не до гребенки.
День праздничный пришел -- и вот горят глазенки,
И можно босиком направиться к дверям
Родителей, вбежать в их комнату, а там
Уж поцелуи ждут, улыбки, поздравленья,
И ради праздника на радость разрешенье.
IV
О, сколько прелести в словах таилось их!
Как изменилось все в жилище дней былых!
Потрескивал огонь, горя в камине жарко,
И комната была озарена им ярко,
И отблески огня, то дружно, то вразброд,
По лаку мебели водили хоровод.
А шкаф был без ключей... Да, без ключей... Как странно!
К себе приковывал он взгляды постоянно,
Он заставлял мечтать о тайнах, спящих в нем,
За дверцей черною, что заперта ключом;
И слышался порой из скважины замочной
Какой-то смутный гул во мгле его полночной.
Сегодня комната родителей пуста,
Луч света под дверьми сменила темнота,
Нет больше ни ключей, ни жаркого камина,
Ни поцелуев нет, ни шалости невинной.
О, новогодний день печально встретит их!
И слезы горькие из глаз их голубых
На щеки падают, и шепот раздается:
"Когда же мама к нам издалека вернется?"
V
В дремоту малыши погружены сейчас.
Вам показалось бы, что и во сне из глаз
Струятся слезы их... Прерывисто дыханье...
Ведь сердцу детскому так тягостно страданье!
Но ангел детства стер с ресниц их капли слез,
И сны чудесные двум детям он принес,
И столько радости в тех сновиденьях было,
Что лица детские улыбка озарила.
Им снится, что они, на руку опершись
И голову подняв, глазенками впились
В картину розового рая: он пред ними
Играет радужными красками своими.
В камине, весело горя, огонь поет...
Виднеется в окне лазурный небосвод...
Природа, пробудясь, от солнца опьянела...
Земля, его лучам свое подставив тело,
Трепещет, чувствуя их поцелуев жар...
А в доме -- свет, тепло... Развеялся кошмар...
Не видно на полу одежды этой черной...
Злой ветер перестал выть у дверей упорно...
И словно властвует здесь воля добрых фей...
Крик рвется из груди двух радостных детей...
Вот материнская кровать... Там что-то блещет,
На ярком серебре луч розовый трепещет,
И украшения сверкают и горят,
Мерцает перламутр и рядом с ним гагат;
И там на золоте начертаны упрямо
Слова заветные, слова "ДЛЯ НАШЕЙ МАМЫ!"
Артюр Рембо 1869г