Оловянный солдатик

[bhime]

Название: Оловянный солдатик
Фэндом: «Солнце в рюкзаке» Евгения Мелемина
Автор: Shinsoo
Бета:  Yamino Yononaka
Персонажи: Квоттербек и свои
Рейтинг: PG13
Жанр: романтика; ангст; гет
Размер: 1441
Саммари: В последний вечер перед заморозкой стоит воспользоваться шансом узнать о судьбе тех, кто доверил тебе свою душу.
Дисклаймер: Все права на персонажей принадлежат  Melemina.
От автора: Этот текст дался мне очень тяжело. Во-первых: я очень неуютно чувствую себя в жанре кибер-панк. Во-вторых: «Солнце в рюкзаке» это сильная, глубокая и тяжелая с точки зрения эмоций книга, которая подымает серьезные моральные и философские проблемы. И писать по ней для меня было очень сложно.

- Какой молоденький! – тягуче мурлыкнула женщина, заглянув через плечо Квоттербека. – Кто это?
Квоттербек оглянулся, смерив любопытную Эбу задумчивым взглядом. И молча убрал карточку с каким-то растерянным фиолетововолосым пареньком обратно в обложку записной книжки. Женщина прошлась по комнате и поставила поднос на железную тумбочку.
Маленькая узкая комната с таким же маленьким и узким окошком, из обстановки: стол, стул, тумбочка да железная койка с тонким жестким матрасом, застеленная так, что брось на нее монетку, та обязательно подскочит вверх, отпружинив от шерстяного зеленого одеяла. Из личных вещей: ручка, записная книжка и нож. Ну, еще клочок заячьего меха в кармане куртки.
Служительница Аттама как-то не уверенно застыла, присев на край тумбочки. Она то принималась теребить край белоснежного кружевного воротничка сорочки, то накручивать на палец прядь русых волос.
- Завтра на консервацию?
Квоттербек кивнул.
- Не страшно?
- Я рожден по закону, Аттама, - пожал плечами он, глядя куда-то мимо нее.
- Знаешь, - вдруг торопливо сменила тему Эба. – Я за всеми твоими играми следила! Это просто удивительно. Ты хороший командир.
- Спасибо, - привычно поблагодарил он.
Эба замолчала, чуть поджимая полные, накрашенные кричаще яркой помадой, губы. Плотненькая, с широкими бедрами, она встречала его команды после каждой игры уже года два к ряду. Это было не обязательно, но она все равно приходила, провожала их до медблока, тихонько вздыхая и пряча глаза. Потом снимала показатели с приборов, брала анализы и, опять вздыхая, ставила допуск к следующей Игре.
- Ну да, - наконец кивнула она, не понятно с чем соглашаясь. – Я просто… тут.. Слушай, а тебе никогда не хотелось… ну чего-нибудь еще?
- Чего? – непонимающе приподнял брови Квоттербек.
- Ну, - сложив губки трубочкой Эба вновь отвела глаза, но затем шагнула к Квоттербеку, мягко положив на его плечи маленькие слегка дрожащие ладошки.
А потом добавила, чуть наклонившись к нему:
- Я отключила систему наблюдения.
Квоттербек задумался, чувствуя теплое дыхание на своей коже. Затем медленно поднял руку, накрывая своей широкой ладонью тонкие пальчики. Дыхание за спиной сбилось. Эба еще секунду стояла, словно не веря в происходящее, но потом, все же немного осмелев, провела пальцами по его шее, скользнув под воротник форменной рубашки.
Не отпуская чужую ладошку он неторопливо расстегнул пару пуговиц на гимнастерке, позволяя пальчикам проникнуть глубже. Эба шумно выдохнула и наклонилась еще ближе. Квоттербек откинулся на спинку стула и потянул женщину к себе отыскивая губами ее губы.
Зашуршала одежда и вскоре на пол упал белый халатик. Подхватив Эбу под бедра, он усадил ее перед собой на стол. Она хваталась за его плечи, то задыхаясь под его ласками, то тоненько и жалобно поскуливала, кривя рот. Цеплялась, словно утопающий, своими побелевшими пальчиками за него и выгибалась. Квоттербек трахался молча, закрыв глаза.
Потом они перебрались на узкую койку. И там она, прижавшись к нему всем телом, лежала, устало прикрыв глаза, неторопливо скользя пальчиками по его груди и плечам:
- А мне говорили: вы не можете, - неожиданно хихикнула Эба.
Квоттербек усмехнулся, но не ответил. Он лежал молча, уставившись куда-то в потолок. Эба начала трещать о какой-то ерунде, он ее не слушал. Почему-то вспомнилось, как он тогда стоял возле ветки. Как лезли на этот чертов гриб.
- Слушай, я могу попросить тебя об одной услуге?
Служительница замолчала, приподняв голову с его груди, она внимательно и серьезно посмотрела ему в глаза.
- Можешь узнать, что стало с Раннингом, что проходил со мной поле «Последней Анастезии»?
Эба кивнула. Они еще немного полежали обнявшись, а потом она выскользнула из его объятий с виноватым лицом.
- Мне пора, а то еще кто-нибудь заметит, что камеры выключены.
Квоттербек понимающе улыбнулся, наблюдая, как она поспешно собирает свои вещи и одевается. Перед уходом она еще раз метнулась не нему, жарко поцеловав, и ушла.
Он заложил руки за голову и закрыл глаза. Может стоило выйти?
Квоттербек усмехнулся и, повернувшись набок, уснул.

Марина вернулась в кабинет. Сердце колотилось так, что, кажется, еще удар и оно просто выскочит из груди. Два года, долгих мучительных два года. И как ее угораздило? Марина невесело усмехнулась, убирая прядь волос за ухо.
Она узнала о нем случайно, за обедом Артур, жгучий брюнет из отдела аналитики, насмешливо рассказал, что среди Игроков появились легенды. Мол есть один Квоттербек, Игроки за ним едва ли не бегают, надеясь попасть в его команду. Тогда это показалось забавным и слегка нелепым. В то время Марине казалось, что Артур ухаживал за ней, как потом оказалось, не только за ней. Но это было уже потом. А тогда-тогда она, желая закрепить свои позиции, высказала желание посмотреть на диковинку. Ту первую встречу она запомнила навсегда.
Квоттербек и его команда только что вышли из транспортировочного перехода. С ног до головы покрытые копотью, броня Лайнмена вся измята, словно и не броня это, а фольга. Ранниг обожженный так, что, казалось, еще чуть-чуть и будут видны кости. И все же живые и довольные. И глаза, тогда Марина почему-то, глядя в глаза Игроков, подумала, что так вот должны выглядеть победители. Квоттербек шел почему-то последним. Широкоплечий, высокий и такой же чумазый, как и его команда. Он шел мягким пружинистым шагом с легкой улыбкой на губах, а глаза, смотревшие на идущих впереди Игроков, светились гордостью.
А потом, потом она узнала про похождения Артура, и вдруг пришла шальная мысль, а вот он бы так бы не поступил, он бы не предал никогда. И понеслось. Она следила за ним через экраны мониторов, а потом перевелась в медблок отдела статистики. И впервые пришла встречать его после Матча. Спокойные надежные глаза победителя в обрамлении длинных ресниц. Это было так глупо - все равно, что влюбится в тостер. Но шло время, и она все больше убеждалась, все не так, как их учили. И даже странно, что до сих пор никто не заметил.
А потом, потом департамент принял решение о заморозке устаревших моделей. Это было так страшно и больно. Марина металась весь день, не зная что делать, все валилось из рук.
И вдруг она решилась. А ее учили – не способны, невозможно.
А завтра… В носу защипало, скрутив тоской горло. Это ведь не смерть, его ведь не убивают – просто сон. Но это не успокаивало.
Марина взяла пластиковый синий стаканчик. Насыпала растворимого кофе. И вдруг заплакала, сползая под стол. Слезы ручьем потекли по щекам, размывая тушь черными пятнами по веками. Как это глупо. Но как она не ругала себя, успокоиться не получалось.
Сколько она просидела под столом, душа в себе рыдания, она не знала. Но вот слезы наконец закончились. Надо было выбираться, у нее еще есть дела. Она ведь обещала.
Кофе она так и не заварила. Чайник остыл, пришлось кипятить заново.
Марина смыла остатки макияжа и села в рабочее кресло, включила компьютер и настольную лампу. Пальцы легко порхали над клавиатурой, отыскивая нужный файл. Но в действующих списках нужного Раннинга не было. Может погиб? Пришлось подымать архивы. Но и там ничего. Стрелка часов медленно поползла к двенадцати.
Марина успела выпить чашки три кофе, пока нашла нужный файл. Сначала технические характеристики, потом результаты комиссии, а внизу ссылка на результаты допроса. По спине пробежал неприятный холодок. Прищурившись она с ужасом вчитывалась в экранные строчки. Не может быть! Такого просто не может быть!
В это не хотелось верить. Разве можно так? От прочитанного оставалось противное чувство гадливой брезгливости. И это ведь делали люди!
Закрыв файл, Марина с тяжелым сердцем погасила свет и, опечатав помещение, направилась домой.
Холодный свет неоновых ламп освещал пустынные улицы жилого блока. Кое-где еще горели окна. Ее дом темным пятном утопал в кустах сирени.
Тихий и одинокий он встретил ее тоскливым мяуканьем пушистого кота.
Марина насыпала коту еды и остановилась пред холодильником. Она ведь не ужинала, но есть не хотелось. Где-то на дне желудка тяжелым камнем лежала жуткая правда. Остатки ночи она так и провела, ворочаясь с боку на бок. А утром, утром надо было успеть на консервацию, ведь другого шанса уже не будет.

Утро выдалось солнечным, теплым. Мягкая, аккуратно подстриженная изумрудная травка на газонах перед хранилищем искрилась росой. Он стоял уже там, в тени бетонных стен, не обращая ни на кого внимания.
Марина закрыла глаза, сосчитав про себя до десяти. Надо успокоиться. Ведь так правильно, по-другому просто нельзя. Ей надо подойти самой и рассказать все, она же обещала.
Но ноги не слушались. Хотелось просто сбежать и спрятаться.
Он уже сдал вещи и остановился, дожидаясь своей очереди. И даже не глядел в ее сторону, будто и не было ничего. Стало обидно. Ему что, все равно? Неужели все равно?! Он Игрок, вспомнила Мирина, старательно хватаясь за эту мысль, ему должно быть все равно.
Она подошла сама. Со старательной небрежностью и едва дрожащей улыбкой дотронулась до локтя и, не глядя в темные глаза, торопливо выпалила:
- Раннингов его серии еще на прошлой неделе отправили на консервацию.
Квоттербек не ответил, лишь глаза потеплели. Он развернулся, на долю секунды, словно случайно, задев ее руку кончиками пальцев, и молча ушел в темноту дверей хранилища.
"Хоть бы обернулся разок" - чувствуя как предательски дрожат губы, Марина отвернулась сама. И побрела прочь, старательно пряча лицо от спешащих мимо сотрудников корпорации «Ат-Там».